«Европейский концерт»: международные отношения первой половины XIX века ПЛАН:Венский конгресс.«Священный союз» и «система Меттерниха».Международные отношения в контексте европейских революций 1830-1840-х Венский конгресс 1814-1815 гг. век «европейского концерта» - был време-нем расцвета классической дипломатии, которая обслужива-ла Венскую систему международных отношений. Посмотреть и скачать презентацию по теме "Европейский концерт" по истории, включающую в себя 41 слайд.
II. Европейский концерт как главное содержание Венской системы.
| Венский конгресс и его решения. Система «европейского концерта»: общие характеристики | баланса сил между европейскими государствами. |
| «Новая эпоха в развитии международных отношений»: как Венский конгресс изменил Европу | Венский конгресс принято, и с полным основанием, рассматривать как съезд руководителей коалиции феодально-абсолютистских государств и выступавшей в союзе с ними буржуазной Англии, стремившихся к реставрации старых порядков. |
| Венский конгресс и его решения. Система «европейского концерта»: общие характеристики | Итак, на смену гегемонии одной державы окончательно пришел европейский «концерт», или Большая четверка, чуть позже ставшая Большой пятеркой. Венский конгресс: итоги работы. |
«Новая эпоха в развитии международных отношений»: как Венский конгресс изменил Европу
Итак, на смену гегемонии одной державы окончательно пришел европейский «концерт», или Большая четверка, чуть позже ставшая Большой пятеркой. Венский конгресс: итоги работы. «Европейский концерт»: международные отношения первой половины XIX века ПЛАН:Венский конгресс.«Священный союз» и «система Меттерниха».Международные отношения в контексте европейских революций 1830-1840-х Венский конгресс 1814-1815 гг. Посмотреть и скачать презентацию по теме "Европейский концерт" по истории, включающую в себя 41 слайд. Венский конгресс 1815 г. заложил основу системы международных отношений, получившей название «Европейский концерт» (другое название — Венская система международных отношений).
Европейский концерт»
Но эти планы натолкнулись на противодействие Франции, не желавшей расширения прусского влияния в Северной Германии. Апеллируя к принципу легитимизма восстановления законных прав , Ш. Талейран привлек на свою сторону Австрию и мелкие германские государства. Под давлением французов английское правительство также изменило свою позицию в пользу саксонского короля Фридриха-Августа I. В ответ Россия вывела свои оккупационные войска из Саксонии и передала ее под управление Пруссии 10 ноября. Предметом обсуждения на Конгрессе были и другие важные проблемы — политическое устройство Германии и границы германских государств, статус Швейцарии, политическая ситуация в Италии, судоходство по международным рекам Рейн, Маас, Мозель и др. Попытка России поставить вопрос о положении христианского населения в Османской империи и о предоставлении ей права вмешиваться в его защиту не встретило понимания других держав. Одним из наиболее сложных оказался вопрос о Неаполитанском королевстве. Франция потребовала лишить наполеоновского маршала И. Мюрата неаполитанского престола и восстановить местную ветвь династии Бурбонов; ей удалось привлечь на свою сторону Великобританию. Однако планам свержения Мюрата воспротивилась Австрия, которая в январе 1814 гарантировала неприкосновенность его владений в качестве платы за измену Наполеону и за переход на сторону Шестой коалиции.
Эльба, высадился во Франции. Однако уже 20 марта режим Бурбонов пал; 25 марта Россия, Великобритания, Австрия и Пруссия образовали Седьмую антифранцузскую коалицию. Попытка Наполеона расколоть ее и договориться с Александром I потерпела неудачу. Согласно его условиям, Россия получила большую часть Великого герцогства Варшавского. Пруссия отказалась от польских земель, сохранив лишь Познань, но приобрела Северную Саксонию, ряд областей на Рейне Рейнская провинция , Шведскую Померанию и о. Южная Саксония осталась под властью Фридриха-Августа I. В Германии вместо упраздненной Наполеоном в 1806 Священной Римской империи, состоявшей из почти двух тысяч государств, возник Германский союз, включивший 35 монархий и 4 вольных города, под главенством Австрии. Швейцария получила статус вечно нейтрального государства, и ее территория расширилась за счет Валлиса, Женевы и Нефшателя. Дания лишилась Норвегии, которая перешла к Швеции, но получила за это Лауэнбург и два миллиона талеров. Бельгия и Голландия образовали королевство Нидерландов под властью Оранский династии; в его состав на основе личной унии вошел Люксембург.
Англия закрепила за собой в Средиземном море Ионические о-ва и о. Мальту, в Вест-Индии о. Сент-Люсия и о. Тобаго, в Индийском океане Сейшельские о-ва и о. Цейлон, в Африке Капскую колонию; она добилась полного запрета работорговли. Венский конгресс явился первой попыткой установить прочный мир в Европе на основе коллективного соглашения всех европейских государств; заключенные договоры нельзя было расторгнуть в одностороннем порядке, но их можно было изменить с согласия всех участников. Для гарантии европейских границ в сентябре 1815 Россия, Австрия и Пруссия создали Священный союз, к которому в ноябре присоединилась Франция. Венская система обеспечила продолжительный период мира и относительной стабильности в Европе. Однако она была уязвимой, поскольку в большей степени исходила из политико-династического, а не национального принципа и игнорировала сущностные интересы многих европейских народов бельгийцев, поляков, немцев, итальянцев ; она закрепила раздробленность Германии и Италии при гегемонии австрийских Габсбургов; Пруссия оказалась рассеченной на две части западную и восточную , находившиеся во враждебном окружении. Венская система начала рушиться в 1830—1831, когда восставшая Бельгия отделилась от Нидерландского королевства и обрела независимость.
Окончательный удар ей нанесли австро-франко-сардинская война 1859, австро-прусская война 1866 и франко-прусская война 1870, в результате которых возникли единые Итальянское и Германское государства. Дипломатия Александра I, Меттерниха, Талейрана. Все участники Конгресса стремились любой ценой урвать себе как можно больше, независимо от своего вклада в разгром Наполеона. Здесь были представлены Россия во главе с Александром I, Великобритания вначале во главе с Кеслри, а затем с Веллингтоном, Австрия во главе с Францем 1 и Пруссия во главе с Гарденбергом. Ведущую роль при решении важнейших вопросов на Конгрессе играли Александр I и австрийский канцлер Меттерних. Несмотря на то, что Талейран представлял побежденную Францию, ему удавалось по ряду вопросов успешно защищать ее интересы. Недоверие друг к другу участников Конгресса и противоречия, царившие между ними, позволили Талейрану добиться участия Франции в Конгрессе наравне с победителями. Отправляясь в Вену, он выдвинул предложение о том, чтобы участники Конгресса при установлении новых границ исходили из необходимости сохранить без изменений все то, что существовало до 1792 г. Франция хотела получить гарантии сохранения своей территории, а Россия и Пруссия должны были остаться при своих интересах. Этот принцип известен как «принцип легитимизма».
Франция боялась усиления России, но еще больше — Пруссии. Чтобы помешать ему, Талейран, будучи мастером интриг, вступил в тайные переговоры с лордом Кеслри и Меттернихом, пытался организовать совместные действия Франции, Англии и Австрии против России. Александр I, войска которого находились в центре Европы, не собирался уступать завоеванного. Он хотел создать герцогство Варшавское под своей эгидой с предоставлением ему собственной конституции. По предложению Меттерниха договорились о создании так называемого Германского союза в составе 38 германских государств, а также Австрии и Пруссии. Франция больше всего боялась усиления Пруссии, которая непосредственно граничила с ней. Талейран довел до сведения Александра I, что Франция не поддержит Англию и Австрию, выступающих против создания королевства Польского в границах России, и в то же время не согласится на включение Саксонии в Пруссию. Александр I был уверен, что Пруссия получит Саксонию, а России достанется герцогство Варшавское, в состав которого он предполагал включить Белостокскую и Тарнопольскую области. После долгих переговоров Талейран добился согласия Меттерниха и Кеслри заключить союз Англии, Австрии и Франции против Пруссии и России, и 3 января 1815 г. Три державы обязались не допускать каких-либо перераспределений существующих границ, т.
И речь здесь шла именно о Саксонии. Чтобы Саксония не была передана Пруссии насильственным путем, Франция, Австрия и Англия договорились о совместном военном выступлении, выделяя при этом по 150 тыс. Англии разрешалось заменить свой контингент наемными войсками других стран или уплатой по 20 фунтов стерлингов за каждого пехотинца и 30 фунтов стерлингов за кавалериста. Три страны обязались также не заключать сепаратного мира. Это поставило Александра I в трудное положение. Сам российский император получил все, что хотел, но была обделена его союзница Пруссия. Выступать против трех держав, вести против них войну Александр не мог и не хотел. В итоге ему пришлось уступить. Таким образом, Меттерниху удалось поддержать Францию и не допустить усиления Пруссии, союзницы России, за счет Саксонии.
Люди открыто выступили против существующего международного порядка, который, по их мнению, не соответствовал либеральным тенденциям века, которые система всячески заглушала. Несмотря на попытки возродить «оркестр», легитимный Венский порядок был разрушен и не подлежал восстановлению, хотя «европейский концерт», как способ взаимодействия государств, продолжал функционировать. Старая система была разрушена по той причине, что в ходе подавления европейских восстаний был нарушен баланс сил в Европе. Российский контрабас зазвучал громче всех других инструментов после успешных военных операций в Австрии и фактического подавления настроений Пруссии по поводу объединения Германии. Австрия и Пруссия были серьезно ослаблены революциями 1848-1849 годов, и Россия в конечном итоге стала лидером Священного союза. Государственные деятели не отказывались от принципов Венской системы международных отношений, но на практике они уже не действовали в период политического кризиса 1848-1853 годов. Великие державы исполняли собственные партии, поэтому слышалась фальшь в игре «оркестра» в целом. Наполеон III стремился реализовать свою цель по укреплению престижа Франции в Европе, для чего ему было необходимо развязать маленькую победоносную войну за пределами Старого Света. Война в Европе по инициативе Франции рассматривалась бы как акт агрессии. Это позволило бы консервативно-настроенным восточным державам вторгнуться во Францию, к чему она не была готова.
На этот счет ведутся споры, но для нас важно появление договорных основ, права. Киссинджер в своем получившем широкую известность исследовании, посвященном Венскому конгрессу , - обычно является результатом не стремления к миру, а признанной всеми легитимности, означающей международное соглашение о природе рабочих договоренностей и о допустимых целях и методах внешней политики. Она подразумевает признание ограничений, налагаемых международным порядком, всеми основными державами" Kissinger H. A World Restored. Особой исторической гранью стало изобретение самоубийственного ядерного оружия. Отсюда - сознательное и интуитивное стремление большинства великих держав особенно держав, удовлетворенных сложившимся статус-кво и большинства членов международного сообщества продлить период мирного развития, оградить барьерами путь, ведущий к новой кровопролитной, разрушительной и, в конечном счете, самоубийственной после появления ядерного оружия войне между великими державами, урегулировать международные противоречия и прежде всего противоречия между великими державами невоенными средствами, прежде всего посредством превращения разнородного международного сообщества в эффективно функционирующую систему. Таким образом, исходя из собственных интересов, государства стали сознательно налагать определенные ограничения на свою внешнеполитическую деятельность, прошли исторический водораздел, отделяющий хаос от порядка. Ограничения, упорядочивающие международные отношения и делающие их относительно стабильными и предсказуемыми, следует впервые и со всей определенностью называть системой международных отношений. Ведь всякое государство, достигшее определенного уровня развития, заинтересовано прежде всего в стабильности и предсказуемости своего положения в мире. Эту стабильность и предсказуемость могла ему гарантировать лишь действующая по определенным правилам система международных отношений. Поэтому государства оказались склонными в той или иной степени поступиться долей свободы своего внешнеполитического поведения ради того, чтобы гарантировать функционирование общей системы. Из чего же состоит структурная организация системы? Именно они вырабатывают действующие в каждый конкретный момент правила международного поведения и следят за соблюдением этих правил. Леви, "в любой анархической системе международных отношений существует иерархия действующих лиц, определяемая на основе мощи... Наиболее могущественные государства - великие державы - определяют структуру, основные процессы и общую эволюцию системы самое главное, великая держава обладает высоким уровнем военных возможностей и относительной самодостаточностью с точки зрения военной безопасности. Великие державы, в основном, неуязвимы к военным угрозам со стороны стран, не являющихся державами, и должны бояться только других великих держав. Кроме того, великие державы могут проецировать свою военную мощь за пределы своих границ и проводить как наступательные, так и оборонительные военные операции". В свою очередь, Р. Гилпин обращает внимание на фактор военного престижа. Он считает, что великодержавное "право управлять" определяется, прежде всего, "победой в последней войне за гегемонию и продемонстрированной способностью распространять свою волю на другие государства" Gilpin R. War and Change in World Politics. Все специалисты в области международных отношений признают стабилизирующий, благотворный для международного сообщества характер этого обстоятельства, они расходятся только в определении того момента, когда именно дипломатические привилегии великих держав и, следовательно, система международных отношений, основанная на их гегемонии, начали кодифицироваться. Бриджем и Р. Булленом: "На протяжении столетия между Венским конгрессом и началом первой мировой войны международные отношения в Европе в основном определялись пятью великими державами: Австрией после 1867 г. На протяжении девятнадцатого столетия европейские великие державы претендовали на обладание особыми правами и ответственностью, которыми они не собирались делиться с другими государствами. Они обычно консультировались по ключевым вопросам друг с другом, но не с малыми государствами. Они считали себя стражами мира в Европе, и они брали на себя ответственность за поддержание порядка в соседних с ними государствах" Bridge F. Разумеется, полного равенства нет и среди великих держав. И среди них выделяются державы-лидеры, превосходящие по своей военной и экономической мощи других членов привилегированного клуба великих держав. Такие страны-лидеры называются гегемонами. Именно на них, в силу их статуса и роли в международных отношениях, лежит ответственность за: обеспечение стабильности системы международных отношений; обеспечение поступательного и устойчивого развития мирохозяйственных связей. Кохейн Robert Keohane , Р. Гилпин Robert Gilpin , О. Холсти Ole Holsti , Дж. Икенбери G. John Ikenberry и др. С точки зрения сторонников этой теории, именно гегемонопределяет структуру международных отношений, поскольку превосходит другие страны, в том числе и великие державы, по своей военной, технологической и экономической мощи. Однако гегемон - это не деспот, насильно навязывающий свою волю другим странам. Устанавливаемый гегемоном порядок должен быть выгоден или хотя бы приемлем для других членов международного сообщества. Только готовность большинства других великих держав мириться с установленными гегемоном международными режимами позволяет последнему сохранять свое лидерство на мировой арене. Могущественнейший в мире британский флот и сильнейшая британская экономика - все это в любой момент могло быть использовано против любой державы, покушавшейся на европейское равновесие, будь то наполеоновская Франция, николаевская Россия или кайзеровская Германия. Но не только и не столько в защите означенного равновесия заключалась гегемонистская функция Великобритании. Не меньшее а, может, и большее значение имели британская торговля, промышленность и финансы для роста мировой экономики. Именно во времена "европейского концерта" окончательно сформировался мировой рынок сначала - товаров, а потом и капиталов , и Англия сыграла решающую роль в его формировании. И до тех пор, пока британские промышленные стандарты играли лидирующую роль в промышленной революции, а британский фунт оставался основным средством международных расчетов, Лондон мог не беспокоиться за свою лидирующую роль в мировых делах.
Гарденберг, В. Франция: Шарль Морис де Талейран-Перигор. Португалия: Педро де Соуза Гольштейн де Палмела. Швеция: граф Карл Аксель Аевенхъельм. Испания: Педро Гомес Лабрадор. Все соглашения, достигнутые на Венском конгрессе, были зафиксированы в заключительном акте Венского конгресса. Венский конгресс: итоги На конгрессе было принято решение о включении в состав Нидерландов территории Австрийских Нидерландов, остальные владения Австрии возвратились под контроль Габсбургов, в числе которых Венецианская область, Тоскана, Ломбардия, Парма и Тироль. К Австрии отошла и южная часть Польши, большая часть Червонной Руси.
Дипломатия
Методические материалы. История и обществознание. «Венский конгресс 1814-1815 гг. и начало эпохи «Европейского концерта»». Автором делается итог по, так называемому, «Европейскому концерту» XIX века, в котором раскрыта суть возникших противоречий между европейскими странами. Ключевые слова: Венский конгресс, европейский концерт, согласованность, статус-кво, стабильность. «Европейский концерт»: международные отношения первой половины XIX века ПЛАН:Венский конгресс.«Священный союз» и «система Меттерниха».Международные отношения в контексте европейских революций 1830-1840-х Венский конгресс 1814-1815 гг. Венский конгресс 1814 1815 гг обозначил новую расстановку сил в постнаполеоновской Европе, определив ведущую роль в международной политике таких держав, как Российская империя, Австрия, Пруссия и Британия.
Венский конгресс
Австрийский император шутил, что не знал, как ему поступить: обсуждать ли эти идеи на совете министров или в исповедальне. Но он одновременно знал, что не может ни присоединиться к крестовому походу царя, ни отвергнуть его, дав тем самым Александру повод действовать в одиночку, оставляя Австрию лицом к лицу с либеральными и национальными течениями того времени. Вот почему Меттерних трансформировал проект царя в то, что потом стало известно как Священный союз, где религиозный императив трактовался как обязательство поставивших подпись под договором сохранять внутренний статус-кво в Европе. Впервые в современной истории европейские державы приняли на себя общую миссию.
Ни один британский государственный деятель никогда бы не позволил себе ввязаться в предприятие, где устанавливалось бы всеобщее право — по сути, обязанность — вмешиваться во внутренние дела других государств. Кэслри назвал Священный союз «образцом утонченного мистицизма и бессмыслицы». Меттерних, однако, увидел в нем возможность заставить царя поддержать нормы легитимизма и, что самое главное, удержать его от бурного миссионерского экспериментирования в одностороннем порядке и в отсутствие какого-либо сдерживающего начала.
Священный союз объединил усилия консервативных монархов и направил их на борьбу с революцией, но также обязал их взаимно согласовывать свои действия, что реально давало Австрии теоретическое право вето в отношении авантюр готового всех душить русского союзника. Так называемый «европейский концерт» предполагал, что нации, сопоставимые по могуществу, будут решать вопросы, касающиеся всеобщей стабильности, путем консенсуса. Священный союз явился наиболее оригинальным аспектом венского урегулирования.
Возвышенное название отвлекало внимание от его оперативной сущности, заключавшейся в том, чтобы внести элемент морального ограничения в отношения великих держав. Проявленный ими закономерный интерес к сохранению внутренних институтов вынудил страны континента избегать конфликтов, на которые в предыдущем столетии они бы пошли безоговорочно. Однако было бы величайшим упрощением утверждать, будто наличие сходного внутреннего устройства само по себе гарантирует мирное сохранение равновесия сил.
В XVIII веке все правители на континенте управляли в силу божественного права, так что внутреннее устройство их государств было сопоставимо в самой своей основе. И тем не менее, будучи полностью уверенными в постоянстве своих прав, эти самые правители вели бесконечные войны друг с другом как раз потому, что считали собственное внутреннее устройство неуязвимым. Вудро Вильсон был не первым, кто полагал, что характер внутреннего устройства предопределяет поведение государства в международном плане.
Меттерних полагал то же самое, однако на основании абсолютно противоположных по характеру и содержанию доводов: В то время как Вильсон считал, что демократии миролюбивы и разумны в силу самой своей природы, Меттерних называл их опасными и непредсказуемыми. Видя страдания, в которые республиканская Франция ввергла Европу, Меттерних отождествлял мир с легитимным правлением. Он ожидал, что коронованные главы древних династий если и не удержат мир, то, по крайней мере, сохранят фундамент международных отношений.
Таким образом, легитимность становилась цементом, скрепляющим здание международного порядка. Разница между подходами Вильсона и Меттерниха к вопросам справедливого внутреннего устройства и международного порядка основополагающе для понимания противоположных друг другу воззрений Америки и Европы. Вильсон выступал в роли крестоносца, борющегося за принципы, воспринимаемые им как революционные и новые.
Меттерних стремился воплотить в конкретные установления те ценности, которые он считал древними. Вильсон, будучи президентом страны, сознательно созданной, чтобы сделать человека свободным, верил в то, что демократические ценности могут быть узаконены, чтобы стать составной частью совершенно новых всемирных институтов. Меттерних, будучи представителем древней страны, чьи институты развивались постепенно, почти незаметно, сомневался в том, что права могут быть созданы посредством законодательства.
Были ли они подкреплены законом или конституцией, это сугубо технический вопрос, не имеющий никакого отношения к воплощению в жизнь идеи свободы. Меттерних считал гарантированные права парадоксом: «Вещи, которые следует воспринимать как само собой разумеющиеся, теряют силу, если возникают в форме произвольно делаемых заявлений... Предметы, ошибочно превращаемые в объекты законотворчества, в результате ограничиваются в объеме, если не целиком уничтожаются, при помощи тех самых попыток их сохранить и сберечь».
Некоторые из изречений Меттерниха представляли собой рациональное объяснение сущности установившейся в Австрийской империи практики, которая была не в состоянии приспособиться к рождающемуся новому миру. Но Меттерних также был носителем рационалистского убеждения, будто законы и права существуют в природе сами по себе, а не в силу какого-либо постановления или распоряжения. Опыт его сформировался во времена Французской революции, которая началась с провозглашения прав человека, а кончилась царством террора.
Национальный опыт, породивший Вильсона, носил гораздо более мягкий характер, и за пятнадцать лет до возникновения современного тоталитаризма этот человек не мог даже представить себе, какие аберрации в состоянии таить в себе всенародное волеизъявление. В период после окончания Венского конгресса Меттерних играл решающую роль в управлении международной системой и толковании требований Священного союза. Меттерних был вынужден взять на себя эту роль, поскольку Австрия была открыта всем ветрам, и ее внутренние установления все меньше и меньше соответствовали национальным и либеральным тенденциям века.
Слайд 17 Создание Соединенного королевства Бельгии и Нидерландов. Слайд 18 Заключительный акт Венского конгресса, 9 июня 1815 г. Слайд 19 Итоги Венского конгресса: Великобритания: исторический соперник сокрушен, сохранено морское преобладание и европейское равновесие.
Цейлон и Капскую колонию на юге Африки. Швеция - получила Норвегию на основе личной унии , отнятую у Дании.
Из германских государств и части владений Австрийской империи был создан "Германский союз" под главенством Австрии. Ответ от Обособить [новичек] Россия - получила восточную часть Варшавского герцогства, получившую название Королевства Польского. Нравится Пожаловаться Ответ от Bulat Gusamov [активный] Пруссия - получила западную часть Варшавского герцогства, получившую название Познаньского герцогства, северную половину Саксонии южная половина осталась самостоятельным королевством , Рейнскую провинцию, Вестфалию и часть Поморья. Ответ от Попросту [новичек] вот пожаласта Россия - получила восточную часть Варшавского герцогства, получившую название Королевства Польского. Ответ от E-mail Zubik [новичек] Россия - получила восточную часть Варшавского герцогства, получившую название Королевства Польского.
Ответ от Денис Зарипов [новичек] Россия - получила восточную часть Варшавского герцогства, получившую название Королевства Польского. Ответ от Антон Кривич [новичек] Россия - получила восточную часть Варшавского герцогства, получившую название Королевства Польского. Ответ от Gravity Boy [новичек] Россия - получила восточную часть Варшавского герцогства, получившую название Королевства Польского. Ответ от Полина Бастрыгина [новичек] Россия - получила восточную часть Варшавского герцогства, получившую название Королевства Польского. Ответ от Влад осьминин [активный] Россия - получила восточную часть Варшавского герцогства, получившую название Королевства Польского.
Ответ от Инна Рыжикова [новичек] лол, когда все ответы одинаковые Ответ от Ёемён Шерменёв [новичек] Россия - получила восточную часть Варшавского герцогства, получившую название Королевства Польского. Ответ от Aleksey morozov [новичек] Уважаемые ученики. Не используйте глупые ответы. Пользуйтесь учебником, там все есть. Для тех, кто не в курсе поясняю.
Королевство Польское это на польском языке, а вы делаете задание, все же в российской школе.
Сильный барьер против Франции составили новые рейнские провинции Пруссии. Конгресс сохранил за Баварией, Вюртембергом и Баденом присоединения, сделанные ими при Наполеоне, чтобы усилить южно-германские государства против Франции. Из 19 самоуправляющихся кантонов образовалась Швейцарская конфедерация. Во многих государствах восстановлены легитимные монархии. Создание Германского союза. Норвегия объединена со Швецией. Равные ранги. Поверенный в делах.
Венская система 1 решающая роль — не война, а дипломатия и международное право 2 принцип суверенитета наций, появление национализма 3 Перестройка карты Европы. Национализм как главный политический фактор 4 объединение Германии и Италии, новые гос-ва на Балканском п-ве. Флот могли позволить только сильные гос-ва 10 новая военная стратегия изнурения 11 дихотомия морских и сухопутных держав — постоянное противостояние 12 Торговые и колониальные цели войн 13 меняются дипломатические средства. Связаны с личностью. Используется народное мнение, пресса Все эти факторы, как во внутренней, так и во внешней политике давали Наполеону основания считать, что Франция готова к его возвращению. Наполеон обратился к главам европейских держав с предложением о мире и обещал, что Франция не будет переходить свои границы. Стремясь внести разлад в стан союзников, Наполеон переслал Александру I документы, которые остались после Бурбонов, свидетельствующие о секретном договоре Франции, Англии и Австрии против Пруссии и России. Однако это не помогло. Наполеон решил нанести упреждающий удар в Бельгии.
Война началась 15 июня 1815 года.
Европейский концерт: фальшь в игре великих держав накануне Крымской войны (1848-1853)
Луи-Филипп Орлеанский Слайд 30 Революция 1830 г. Слайд 31 Польское восстание 1830-1831 гг. Размен сфер влияния: Россия не вмешивалась в бельгийский вопрос, а Англия и Франция ограничились «словесными протестами» в польском. В Европе: усиление полонофилии и одновременно русофобии. Слайд 32 Слайд 33 Революции 1848 г. Свержение Луи Филиппа Орлеанского во Франции: в целом выжидательная позиция европейских государств. Германская революция: дискуссии об объединении страны негативное отноше- ние со стороны и Пруссии, и Австрии, и европейских держав. Слайд 34 Итальянская революция: конфликт между Пьемонтом и Австрией, в который желали вмешаться и Франция, и Англия.
Революция в Венгрии: военная интервенция России. Слайд 35 Слайд 36 Итоги: Решения Венского конгресса потеряли свою непреложность. Ревизия ключевых устоев: легитимизм перестает быть одной из несущих конструкций Венской системы. Слайд 37 «Восточный вопрос» Системный кризис Османской империи и перспективы ее распада. Интернационализация «борьбы за османское наследство»: Австрия, Россия, Великобритания, Франция. Слайд 38 Греческое восстание 1821 г. Русско-турецкая война 1828-1829 гг.
Россия не только географически продвинулась на Запад, укрепившись в Центральной Европе, но и стала второй великой державой с мировыми интересами Центральная Азия, Дальний Восток, Северная Америка. Слайд 20 Сохранение австро-прусского дуализма, при постепенном наращивании политического веса Пруссии на немецких землях получение роли «стража на Рейне» и одновременном удалении Австрии из германского культурного и политического круга. Слайд 21 «Священный союз», 14 сентября 1814 г.
Именно во времена "европейского концерта" окончательно сформировался мировой рынок сначала - товаров, а потом и капиталов , и Англия сыграла решающую роль в его формировании. И до тех пор, пока британские промышленные стандарты играли лидирующую роль в промышленной революции, а британский фунт оставался основным средством международных расчетов, Лондон мог не беспокоиться за свою лидирующую роль в мировых делах. Таким образом, XIX в. Более того, начиная с XIX в. Система международных отношений - это динамичный, быстроразвивающийся феномен.
Что же является причиной этих изменений? Говоря марксистским языком, систему международных отношений можно, видимо, охарактеризовать как надстройку над базисом мировой цивилизации. Именно прогресс мировой цивилизации породил в начале XIX в. Первой устойчивой международной системой стал т. Это важнейший этап в истории международных отношений, оказавший сильнейшее воздействие на современный мир. Основными чертами сформировавшейся системы были следующие. Развитие международных отношений зависело от очень узкого круга - пяти великих европейских держав. Внеевропейские государства, равно как и малые европейские государства, превратились к этому времени из субъектов в объекты безусловно европоцентрической системы международных отношений.
Интересы всех великих европейских держав, за исключением Великобритании и России, были сконцентрированы почти исключительно на Европе, хотя в это время происходила интенсивная колонизация мира. Одной из основ "европейского концерта" стал принцип поддержания баланса сил. Ответственность же за поддержание внутриевропейского баланса возлагалась на великие державы.
Главным принципом нового мироустройства стал следующий — все в Европе теперь будут решать «большие пацаны», официальное название которых было «великие державы».
На Венском конгрессе постановили восстановить Францию в дореволюционных границах и признать ее «великой державой». Так великих держав стало пять. Карикатура времен Венского конгресса. Гармония в пляске австрийского двуглавого орла, русского медведя и прусского орла.
Венская система оказалась очень устойчивой и продержалась почти сто лет — до первой мировой войны. Никто не борзеет, никто стволы не достает и стрельбу не начинает, все договариваются. Если кто начинает борзеть и путать берега — его наказывают совместно, как Россию в Крымскую войну. Почему это все назвали «концертом»?
Потому что на английском термин concert переводится как «согласие, согласованность, гармония в планах и действиях». Еще одна карикатура тех времен. Пляшут те же. В чем была основная проблема международных отношений в 1922 году?
В том, что в 1914 году Венская система развалилась. Такое периодически случается в мировой политике. Просыпаешься утром - а все основные принципы мироустройства уже, в общем-то, лежат в руинах. И что с этим делать — абсолютно непонятно.
Надо делать что-то новое, но что? Хотя что это я распинаюсь, вы в курсе, в общем-то. Формирование этой системы как раз в нашем 1922 году и завершилось. Правда, поскольку за бортом новой системы оставили как минимум Германию и СССР, она не прожила и двух десятков лет, развалившись в дрова в 1939-м и лишь в конце сороковых сменившись гораздо более долговечной Ялтинско-Потсдамской системой.
А после Ялтинской уже больше ничего не было, потому что договариваться о будущем обустройстве мира с самим собой - это шизофрения.
СИСТЕМА «ЕВРОПЕЙСКОГО КОНЦЕРТА НАЦИЙ»
Переговоры проходили в условиях тайного и явного соперничества, интриг и закулисных сговоров. Конгресс санкционировал включение в состав нового королевства Нидерландов территории Австрийских Нидерландов современная Бельгия , однако все остальные владения Австрии вернулись под контроль Габсбургов, в том числе Ломбардия, Венецианская область, Тоскана, Парма и Тироль. Пруссии досталась часть Саксонии, значительная территория Вестфалии и Рейнской области. Дания, бывшая союзница Франции, лишилась Норвегии, переданной Швеции. Был также образован Германский союз. Часть созданного Наполеоном герцогства Варшавского вошла в состав Российской империи под названием Царство Польское, а русский император Александр I становился и польским королём. Австрия получила южную часть Малой Польши и большую часть Червонной Руси. Этот раздел Польши между державами в исторической науке иногда выделяется как «Четвёртый раздел Польши».
Конгресс определил новую расстановку сил в Европе, сложившуюся к концу наполеоновских войн, на долгое время обозначив ведущую роль стран-победительниц — России, Пруссии, Австрии и Великобритании — в международных отношениях. В результате конгресса сложилась Венская система международных отношений и был создан Священный союз европейских государств, имевший целью обеспечение незыблемости европейских монархий. Венская система международных отношений Система Европейского концерта — система международных отношений, сложившаяся после Наполеоновских войн. В рамках этой системы впервые было сформулировано понятие великие державы тогда в первую очередь Россия, Австрия, Великобритания , окончательно оформилась многосторонняя дипломатия.
Однако в России систему международных отношений, образованную по итогам Венского конгресса, также начали называть «Европейским концертом». В этом есть смысл, ведь страны договорились решать все противоречия мирным путем, и у каждого в этом «оркестре» была своя партия. Шестой факт — «Европейский концерт» всё же связан с концертом, пускай это и просто метафора. Как вы уже поняли, Венский конгресс стал центром светских мероприятий, а значит, не могло обойтись без музыки. Людвиг ван Бетховен создал симфоническую фантазию «Битва при Виттории» и кантату «Счастливое мгновение» специально для конгресса. Многие другие его произведения также вошли в развлекательную программу. Седьмой факт — Бетховен, если выражаться современным языком, был диджеем Венского конгресса. И последний интересный факт на сегодня — именно Российская империя поддерживала идею нейтральности Швейцарии, когда участники Венского конгресса решили, что Европе нужен уголок тишины и спокойствия. Швейцария, как вы наверняка знаете, и по сей день сохраняет статус нейтрального государства.
В ходе обсуждений окончательного решения по этому вопросу принято не было. Возражения шли от Александра I. Россия не занималась торговлей рабами и тут её интересы не затрагивались. Однако неприемлем был пункт, что купеческие суда могли осматриваться иностранными контролёрами. В этом отношении здесь прямая выгода была у Англии, которая получала власть над международной торговлей. Как результат окончательного решения принято не было, и в редакции документа работорговля осуждалась только на словах. Однако сам факт оформления юридической декларации о запрете работорговли послужил серьёзным стимулом для официального осуждения такой деятельности. В дальнейшем этот документ имел серьёзное историческое значение. Свобода судоходства Важный вопрос, который решался на конгрессе состоял в перемещении судов по рекам, имеющим международное значение. После длительных переговоров были разработаны следующие правила: Реки Рейн и По являются свободными водоёмами для передвижения по ним крупных и мелких судов других государств. Любая река является естественной границей государства, поэтому по ней может перемещаться транспорт других стран. Причём не имеет значения, разделяет она державу или тянется вдоль границы. Однако выпущенный документ о судоходстве не был досконально доработан и требовал в дальнейшем уточнения ряда правил передвижения по рекам. Политика «Европейского концерта» После завершения конгресса фактически не было достигнуто соглашения, указывающего на возможность дальнейшего поддержания мира. Это привело к необходимости подписания между победившими в войне странами второго Парижского мирного договора.
Политика «Европейского концерта» После завершения конгресса фактически не было достигнуто соглашения, указывающего на возможность дальнейшего поддержания мира. Это привело к необходимости подписания между победившими в войне странами второго Парижского мирного договора. Он получил историческое название «Европейский концерт». С целью поддержания стабильности в мире и разработке координационных мер планировалось регулярное проведение конференций. Такие меры дали свой результат. Система «Европейского концерта» оказалась на редкость успешным инструментом на кратковременный период времени. Однако будущие события второй половины XIX века показали, что полностью устранить политическое и экономическое соперничество крупный держав такими методами невозможно. Итоги и значение После окончания деятельности конгресса практически в Европе изменилась ранее существующая расстановка сил. На первый план теперь вышли страны победительницы. После официального территориального раздела и прекращения войны выстроилась система международных отношений. Это позволило на протяжении нескольких десятков лет избежать в Европе вооруженных конфликтов. Литературные источники и дополнительные материалы по теме: Тарле Е. Венский конгресс Нарочницкий А. Дебидур А.
«Новая эпоха в развитии международных отношений»: как Венский конгресс изменил Европу
Франция, действуя в рамках "европейского концерта", признавая легитимность Венской системы, смогла укрепить свои позиции на международной арене, а также совершить мощный рывок в экономическом отношении. Венский конгресс – международный конгресс 1814–1815 годов, который состоялся после победы союза европейских государств над наполеоновской Францией. Провести конгресс приняли решение Россия, Германия, Англия и Австрия. Его основная цель восстановить французскую монархию и закрепить новые границы внутри Европы. Начало работы Венского конгресса октябрь 1814 года. В конечном счёте Заключительный акт Венского конгресса, подписанный 9 июня 1815 года, установил границы территориальных владений в Европе в целом, и определил статус Польши в частности. Шестой факт — «Европейский концерт» всё же связан с концертом, пускай это и просто метафора. Как вы уже поняли, Венский конгресс стал центром светских мероприятий, а значит, не могло обойтись без музыки.
Венский конгресс
Священный союз объединил консервативных монархов в борьбе с революцией, но он также обязал их действовать согласованно и совместно, что реально давало Австрии теоретическое право вето в отношении авантюр готового все удушить русского союзника. Так называемый «Европейский концерт» предполагал, что сопоставимые по своему уровню страны решали бы вопросы, касающиеся всеобщей стабильности, на основе консенсуса. Священный союз явился наиболее своеобразным аспектом венского урегулирования. Его возвышенное название отвлекало внимание от его реального значения, заключавшегося в привнесении некоего элемента нравственного ограничения во взаимоотношения великих держав.
Проявленная ими кровная заинтересованность в сохранении своих внутренних институтов заставила континент избегать конфликтов, на которые в предыдущем столетии они бы пошли как на само собой разумеющееся дело. Было бы большим упрощением, однако, утверждать, что наличие сравнимых внутренних институтов гарантирует само по себе мирный баланс сил. В XVIII веке все правители стран континента управляли в силу божественного права — их внутренние институты были весьма и весьма сопоставимы.
И тем не менее эти самые правители руководствовались чувством полной уверенности в своем постоянном существовании и вели бесконечные войны друг с другом как раз именно потому, что считали свои внутренние структуры неприкасаемыми. Вудро Вильсон был не первым, кто считал, что природа внутренних институтов определяет поведение государства в международном плане. Меттерних полагал то же самое, однако он исходил из абсолютно противоположных по характеру и содержанию доводов.
В то время как Вильсон считал демократии миролюбивыми и рациональными в силу самой своей природы, Меттерних называл их опасными и непредсказуемыми. Видя страдания, которые республиканская Франция принесла Европе, Меттерних отождествлял мир с законным правлением. Он ожидал, что коронованные главы древних династий если и не удержат мир, то, по крайней мере, сохранят базовую структуру международных отношений.
Таким образом, легитимность становилась цементом, скрепляющим здание международного порядка. Разница между подходами Вильсона и Меттерниха к вопросам внутренней справедливости и международного порядка играет главную роль в понимании противоположных друг другу воззрений Америки и Европы. Вильсон ратовал за принципы, воспринимаемые им как революционные и новые.
Меттерних стремился проводить в жизнь те ценности, которые он считал древними. Вильсон, возглавляя страну, сознательно созданную для того, чтобы сделать человека свободным, был убежден в том, что демократические ценности могут быть законодательно закреплены и реализованы в совершенно новых структурах по всему миру. Меттерних, будучи представителем старой страны, чьи институты развивались постепенно, почти незаметно, сомневался в том, что права могут быть созданы посредством законодательства.
Были ли они закреплены законом или конституцией, это сугубо технический вопрос, не имеющий никакого отношения к достижению свободы. Меттерних считал гарантирование прав парадоксом: «Вещи, которые следует воспринимать как само собой разумеющиеся, теряют свою силу, когда они проявляются в форме произвольных заявлений. Некоторые из афоризмов Меттерниха представляли собой своекорыстное логическое объяснение сущности установившейся в Австрийской империи практики, которая была не в состоянии приспособиться к рождающемуся новому миру.
Но Меттерних также был носителем рационалистского убеждения в том, что законы и права существуют в природе сами по себе, а не в силу какого-либо постановления или распоряжения. Опыт его сформировался во времена Французской революции, которая началась с провозглашения прав человека, а кончилась царством террора. Национальный опыт, породивший Вильсона, носил гораздо более мягкий характер, и за 15 лет до возникновения современного тоталитаризма этот человек не мог даже представить себе, какие аберрации, своего рода отклонения от нормы, в состоянии таить в себе всенародное волеизъявление.
После окончания Венского конгресса Меттерних сыграл решающую роль в управлении международной системой и толковании требований Священного союза. Меттерних был вынужден взять на себя эту роль, поскольку Австрия была в центре всех передряг в Европе, а ее внутренние институты все меньше и меньше соответствовали национальным и либеральным тенденциям века. Пруссия грозила позициям Австрии в Германии, а Россия нависла над славянским населением на Балканах.
И все это время существовала Франция, готовая потребовать обратно то, что приобрел Ришелье в Центральной Европе. Меттерних знал, что, если дать возможность этим опасностям перерасти в реальные испытания на прочность, Австрия истощила бы себя, независимо от исхода каждого отдельного конфликта. В силу этого его политика состояла в том, чтобы избегать кризисов путем создания морального консенсуса и уклоняться от тех из них, которых невозможно избежать.
При этом оказывать негласную поддержку любой стране, пожелавшей взять на себя основной удар конфронтации, — Великобританию против Франции в Нидерландах, Великобританию и Францию против России на Балканах, более мелкие государства против Пруссии в Германии. Исключительный дипломатический талант Меттерниха позволил ему транслировать хорошо знакомые дипломатические истины в практические действия внешнеполитического характера. Ему удалось убедить двух ближайших союзников Австрии, каждый из которых представлял геополитическую угрозу для Австрийской империи, в том, что идеологическая опасность от революции перевешивает их стратегические возможности.
Если бы Пруссия попыталась играть на германском национализме, она могла бы бросить вызов австрийскому преобладанию в Германии еще на поколение ранее прихода Бисмарка. Если бы цари Александр I и Николай I учитывали только геополитические возможности России, они бы гораздо решительнее воспользовались развалом Оттоманской империи, подвергая опасности Австрию, — как поступят их преемники позднее в том же столетии. Обе страны воздерживались от использования своих преимуществ, поскольку это противоречило бы главному принципу поддержания статус-кво.
Австрия, которая, казалось, после ударов Наполеона была на смертном одре, получила новую жизнь в лице системы Меттерниха, что позволило ей просуществовать еще сотню лет. Человек, спасший эту устаревшую империю и руководивший ее политикой почти 50 лет, впервые посетил Австрию лишь в возрасте 13 лет, а постоянно поселился там только в 17 лет [91]. Отец князя Клеменса Меттерниха был генерал-губернатором Рейнской области, являвшейся тогда владением Габсбургов.
Будучи космополитом по своему характеру, Меттерних всегда с большей охотой говорил по-французски, чем по-немецки. Его противники из числа современников высмеивали его добродетельные изречения и безукоризненные эпиграммы. Зато Вольтер и Кант поняли бы его взгляды.
Продукт рационализма эпохи Просвещения, он оказался заброшенным в самую гущу революционной борьбы, чуждой его темпераменту, и стал главным министром находящегося в осадном положении государства, устройство которого он не мог усовершенствовать. Трезвость духа и умеренность целей были в стиле Меттерниха: «Будучи мало зависимы от абстрактных идей, мы принимаем вещи такими, какие они есть, и пытаемся изо всех наших сил защитить себя от заблуждений по поводу реальностей жизни» [93]. А «фразами, которые при ближайшем рассмотрении рассеиваются, как дым, типа защиты цивилизации, нельзя определить что-либо материально ощущаемое» [94].
Применяя подобный подход, Меттерних стремился не поддаваться сиюминутным эмоциям. Как только Наполеон был разбит в России, и еще до того как русские войска добрались до Центральной Европы, Меттерних уже определил Россию как долгосрочную потенциальную угрозу. И в то время, когда соседи Австрии сосредоточивали все усилия на освобождении от французского правления, он поставил участие Австрии в антинаполеоновской коалиции в зависимость от разработки таких целей войны, которые отвечали бы интересам выживания разваливающейся империи.
Подход Меттерниха был полной противоположностью позиции, занятой демократиями во время Второй мировой войны, когда они оказались в аналогичных обстоятельствах, оставшись визави с Советским Союзом. Подобно Каслри и Питту, Меттерних верил, что сильная Центральная Европа является предпосылкой европейской стабильности. Будучи преисполненным решимости избежать по мере возможности пробы силой, Меттерних был озабочен тем, чтобы делать двойное дело: как придерживаться стиля посредничества, так и накапливать изначальную силу: «Подход европейских держав отличается друг от друга в зависимости от их географического положения.
Франция и Россия имеют всего лишь по одной пограничной линии, и это делает их практически неуязвимыми. Рейн с тройной линией крепостей обеспечивает покой… Франции; жуткий климат… делает Неман не менее безопасной границей для России. Австрия и Пруссия оказываются со всех сторон незащищенными от нападения соседних держав.
Находясь под постоянной угрозой господства со стороны этих двух держав, Австрия и Пруссия могут найти спокойствие лишь в мудрой и тщательно продуманной политике и в добрых отношениях друг с другом и со своими соседями…» [95] Хотя Австрия нуждалась в России как в страховке от Франции, она всегда с опаской относилась к своему импульсивному союзнику, а особенно за склонность царя брать на себя миссию борца за святое дело. Талейран говорил о царе Александре I, что недаром он был сыном безумного царя Павла I. Меттерних описывал Александра, как «странное сочетание мужских достоинств и женских слабостей.
Слишком слаб для истинного честолюбия, но слишком силен для чистого тщеславия» [96]. Для Меттерниха проблема, которую несла Россия, состояла не столько в том, чтобы как-то сдержать ее агрессивность — такая попытка истощила бы Австрию, — сколько в том, как умерить амбиции России. Он должен оставаться борцом за этот мир; от него должны исходить покой и счастье всего мира, и вся Европа должна признавать, что этот ее покой — дело его рук, что он зависит от его доброй воли и может быть нарушен по его прихоти…» [97] Каслри и Меттерних по-разному относились к тому, как именно следует сдерживать чересчур деятельную и сующую свой нос в чужие дела Россию.
Будучи министром иностранных дел островной державы, удаленной от сцены конфронтации, Каслри был готов к отражению лишь открытых нападок, да и в таком случае эти нападки должны были бы нарушать равновесие. С другой стороны, страна Меттерниха располагалась в самом центре континента и не могла позволить себе идти на риски. И именно потому, что Меттерних не доверял Александру, он делал все, чтобы находиться в максимально тесном контакте с ним, и сосредоточивал все усилия на том, чтобы не допускать даже попытки возникновения угроз со своей стороны.
Чтобы ослабить рвение Александра, Меттерних осуществил двухвекторную стратегию. Под его руководством Австрия находилась в авангарде борьбы с национализмом, хотя он был непреклонен и не допускал, чтобы Австрия слишком сильно раскрывалась или ввязывалась в односторонние действия. Еще менее он был настроен поощрять самостоятельные действия других, отчасти из опасения того, чтобы миссионерское рвение России не превратилось в экспансионизм.
Для Меттерниха умеренность была философской добродетелью и практической необходимостью. В своих инструкциях одному из австрийских послов он как-то писал: «Гораздо важнее свести на нет претензии других, чем настаивать на наших собственных. Как только представлялась возможность, он пытался умерять крестовые планы царя, вовлекая его в длительные по времени консультации и ограничивая его тем, что было терпимо с точки зрения европейского консенсуса.
Вторым направлением стратегии Меттерниха было консервативное единство. Как только то или иное действие становилось неизбежным, Меттерних принимался за свое манипулирование, которое он когда-то описал следующим образом: «Австрия рассматривает все с точки зрения существа дела. России превыше всего нужна форма.
Британия желает существа дела вне всякой формы. Ловкость Меттерниха позволила Австрии в течение целого поколения осуществлять контроль над ходом событий, превратив Россию, страну, которую он боялся, в партнера на основе единства консервативных интересов, а Великобританию, которой он доверял, в последнее прибежище для противодействия вызовам в отношении баланса сил. Неизбежный исход, однако, был попросту отсрочен.
И все-таки сохранение отживающего свой век государства на основе ценностей, несовместимых с господствующими тенденциями, охватившими весь мир вокруг, и продление ему жизни на целое столетие само по себе является немалым достижением. Дилемма Меттерниха заключалась в том, что чем больше он сближался с царем, тем больше он рисковал своими британскими связями; а чем больше он ими рисковал, тем ближе он вынужден был двигаться к царю, чтобы избежать изоляции. Идеальной комбинацией для Меттерниха была бы британская поддержка в деле сохранения территориального баланса и русская поддержка для подавления внутренних волнений, — Четверной союз 1815 года нужен для геополитической безопасности, а Священный союз для внутренней стабильности.
Но по мере того как память о Наполеоне со временем сглаживалась, сохранять такую комбинацию становилось все труднее. Чем больше союзы приобретали форму системы коллективной безопасности и европейского правительства, тем больше Великобритания считала своей обязанностью от них отмежевываться. А чем больше Великобритания отмежевывалась, тем более зависимой от России становилась Австрия, и, соответственно, тем рьянее она отстаивала консервативные ценности.
Создавался порочный круг, который нельзя было разорвать. Как бы ни сочувствовал Каслри в связи с проблемами Австрии, он был неспособен заставить Великобританию устранять потенциальные опасности, когда она боролась с реальными. Здесь был корень проблемы.
Внутренние неурядицы оказались той самой опасностью, с которой Австрия меньше всего была в состоянии справиться. Для смягчения принципиальных расхождений Каслри предложил проводить периодические встречи, или конгрессы, министров иностранных дел для совместного рассмотрения положения дел в Европе. То, что стало известно как система конгрессов, имело цель сформировать консенсус по стоящим перед Европой важнейшим вопросам и проложить путь для их решения на многосторонней основе.
Великобританию, однако, не устраивала система европейского правительства, поскольку тут было недалеко и до объединенной Европы, против которой британцы выступали постоянно. Даже если оставить в стороне традиционную британскую политику, ни одно британское правительство не брало на себя постоянное обязательство анализировать события по мере их возникновения, не сталкиваясь ни с какой бы то ни было конкретной угрозой. Участие в европейском правительстве было не более привлекательным для британского общественного мнения, чем участие американцев в Лиге Наций через 100 лет, причем и по преимуществу по одним и тем же причинам.
Британский кабинет поставил совершенно очевидные условия еще перед самой первой из подобных конференций — Ахенским конгрессом [102] 1818 года. Каслри был направлен туда с чрезвычайно сдержанными инструкциями: «Мы одобряем [общую декларацию] по этому случаю и, хотя с большими трудностями, заверяем [второстепенные державы] в том, что… периодические встречи… должны быть посвящены одному… предмету или даже… одной державе, Франции. И никакого участия во вмешательстве в какой бы то ни было форме, в какой международное право не оправдывает вмешательства.
Великобритания хотела, чтобы за Францией был осуществлен контроль, но, кроме всего прочего, в Лондоне господствовал двойной страх: перед «континентальными завязками» и объединенной Европой. Имел место всего лишь один случай, когда Великобритания посчитала, что дипломатия конгрессов совпадает с ее целями. Во время Греческой революции 1821 года Англия усмотрела в желании царя защитить христианское население разваливающейся Оттоманской империи первую стадию попытки России завоевать Египет.
Когда на карту ставятся британские стратегические интересы, Каслри без колебаний обратился к царю во имя того самого союзнического единства, которое он до того времени хотел ограничить вопросами сдерживания Франции. Характерно, что он выработал критерий разграничения между теоретическими и практическими вопросами: «Вопрос Турции носит совершенно иной характер, и он принадлежит к числу тех, которые у нас в Англии рассматриваются не в теоретическом, а в практическом плане…» [104] Но обращение Каслри к Союзу стало, прежде всего, подтверждением присущей ему непрочности. Союз, в котором один из партнеров трактует собственные стратегические интересы как единственный практически значимый вопрос, не является дополнительным гарантом безопасности для своих членов.
Поскольку он не берет на себя никаких обязательств сверх тех, которые бы и так возникли вследствие учета национального интереса. Меттерних, без сомнения, утешался мыслью о том, что лично Каслри, безусловно, относился с симпатией к его целям и вообще к системе конгрессов.
Меттерних никогда лично не участвовал в британских усилиях противостоять русскому экспансионизму, хотя фактически приветствовал их.
Его осторожная и, что самое главное, анонимная дипломатия — утверждение единства Европы, лесть по отношению к русским, обхаживание англичан — помогала Австрии сохранить как вариант союз с русскими, в то время как тяжкое бремя сдерживания русского экспансионизма было возложено на другие государства. Устранение Меттерниха с политической сцены в 1848 году ознаменовало начало конца рискованных действий балансирования на проволоке, при помощи которых Австрия использовала единство консервативных интересов для сохранения достигнутого в Вене урегулирования. Совершенно очевидно, что легитимность не могла компенсировать до бесконечности неуклонное ухудшение геополитического положения Австрии или растущую несовместимость ее внутреннего государственного устройства и доминирующих национальных тенденций.
Но нюанс как раз является сущностью искусства управления государством. Меттерних очень ловко справлялся с Восточным вопросом, однако его преемники, не сумев приспособить внутренние институты Австрии к требованиям времени, попытались, в порядке компенсации, привести австрийскую дипломатию в соответствие с нарождающейся тенденцией силовой политики, не сдерживаемой концепцией легитимности. Это должно было стать крахом существующего международного порядка.
Случилось так, что «Европейский концерт» окончательно раскололся вдребезги на наковальне Восточного вопроса. В 1854 году впервые со времен Наполеона великие державы участвовали в войне. По иронии судьбы эта война, Крымская война, давно заклейменная историками как бессмысленное мероприятие, которое легко было предотвратить, была развязана не Россией, Великобританией или Австрией — странами, имевшими свой интерес в Восточном вопросе, — но Францией.
В 1852 году французский император Наполеон III, только что пришедший к власти в результате переворота, убедил турецкого султана даровать ему титул «защитника христиан Оттоманской империи», то есть признать за ним ту роль, которую русский царь традиционно считал своей. Николай I был в ярости от того, что Наполеон, которого он считал незаконным выскочкой, осмелился занять место России в качестве защитника балканских славян, и потребовал равного статуса с Францией. Когда султан наотрез отказал русскому эмиссару, Россия разорвала с Турцией дипломатические отношения.
Лорд Пальмерстон, формировавший британскую внешнюю политику середины XIX века, болезненно подозрительно относился к России и настоял на отправке Королевского военно-морского флота в бухту Бесика у выхода из Дарданелл. Царь же продолжал действовать в духе системы Меттерниха. Я могу рассчитывать на Берлин и Вену» [109].
Чтобы показать полнейшее пренебрежение, Николай распорядился оккупировать княжества Молдавию и Валахию современную Румынию. Австрия, которая теряла больше всех в этой войне, предложила вполне очевидное решение: Франция и Россия выступают созащитниками оттоманских христиан. Пальмерстона не устраивал никакой вариант.
В целях усиления переговорных позиций Великобритании он направил Королевский военно-морской флот к самому входу в Черное море. Это подтолкнуло Турцию на объявление войны России. Великобритания и Франция поддержали Турцию.
Настоящие причины войны, однако, лежали гораздо глубже. Религиозные претензии были на самом деле предлогом для осуществления замыслов политического и стратегического характера. Николай добивался воплощения в жизнь давней русской мечты заполучить Константинополь и проливы.
Наполеон III увидел перед собой возможность покончить с изоляцией Франции и разрушить Священный союз путем ослабления России. Пальмерстон искал какой-то предлог, чтобы прекратить раз и навсегда продвижение России к проливам. Как только началась война, британские боевые корабли вошли в Черное море и стали уничтожать русский Черноморский флот.
Англо-французские войска высадились в Крыму, чтобы захватить русскую военно-морскую базу Севастополь. Эти события для австрийских руководителей означали только одни сложности. Они придавали значение традиционной дружбе с Россией, опасаясь при этом того, что продвижение русских на Балканы может вызвать беспокойство среди славянского населения Австрии.
Но их пугало и то, что выступление на стороне своего старого друга России в Крыму даст Франции предлог напасть на итальянские территории Австрии. Вначале Австрия объявила нейтралитет, что было разумным шагом. Однако новый министр иностранных дел Австрии граф Буоль решил, что бездействие только действует на нервы, а французская угроза австрийским владениям в Италии выбивает из колеи.
В то время как британская и французская армии осаждали Севастополь, Австрия предъявила царю ультиматум с требованием ухода России из Молдавии и Валахии. Это и стало решающим фактором окончания Крымской войны — по крайней мере, так с того времени посчитали правители России. Австрия отвергла Николая I и непоколебимую дружбу с Россией, восходившую к временам Наполеоновских войн.
Граничащая с паникой безответственность заставила преемников Меттерниха отбросить наследие консервативного единения, которое собиралось по крупицам так тщательно, а временами так болезненно на протяжении жизни целого поколения. На этот раз Австрия отказалась от пут общих ценностей, а это также позволило России вести свою собственную политику, исходя исключительно из геополитических выгод. Следуя подобным курсом, Россия была обязана столкнуться с Австрией по поводу будущего Балкан и со временем попытаться подорвать Австрийскую империю.
Причина, по которой венское урегулирование работало в течение 50 лет, заключалась в том, что три восточные державы — Пруссия, Россия и Австрия — в своем единстве видели существенную преграду революционному хаосу и французскому господству в Европе. Но во время Крымской войны Австрия «палата пэров Европы», как назвал ее Талейран своими маневрами вовлекла себя в неудобный союз с Наполеоном III, жаждущим подорвать позиции Австрии в Италии, и Великобританией, не желавшей ввязываться в европейские дела. Тем самым Австрия дала России и Пруссии, своим корыстолюбивым в прошлом партнерам по Священному союзу, свободу преследования в чистом виде собственных национальных интересов.
Пруссия заполучила свою цену, вынудив Австрию убраться из Германии, в то время как растущая враждебность России на Балканах превратилась в один из спусковых крючков Первой мировой войны и привела к окончательному развалу Австрии. Оказавшись лицом к лицу с реалиями силовой политики, Австрия не смогла осознать, что ее спасение лежит в общеевропейской приверженности легитимизму. Концепция единства консервативных интересов уже перешагнула национальные границы и в силу этого получила тенденцию смягчить столкновения силовой политики.
Национализм производил противоположный эффект, ставя на первое место национальный интерес, усиливая соперничество и увеличивая риски для всех. Австрия вовлекла себя в соперничество, в котором, с учетом всех ее уязвимых мест, она никак не могла одержать верх. Через пять лет после окончания Крымской войны итальянский националистический лидер Камилло Кавур начал процесс изгнания Австрии из Италии, спровоцировав войну с Австрией.
Он опирался на союз с Францией и молчаливое согласие России, причем и то, и другое прежде казалось бы невероятным. Пройдет еще пять лет, и Бисмарк разобьет Австрию в войне за господство в Германии. И вновь Россия стояла в сторонке, а Франция сделала то же самое, хотя и нехотя.
Во времена Меттерниха «Европейский концерт» провел бы консультации по вопросу и проконтролировал бы все эти волнения. Теперь же дипломатия стала полагаться больше на неприкрытую силу, чем на общность ценностей. Мир сохранялся еще 50 лет.
Но с каждым десятилетием напряженность нарастала и увеличивалась гонка вооружений. Великобритания действовала совершенно по-иному в рамках международной системы, основанной на силовой политике. С одной стороны, она никогда не полагалась в отношении собственной безопасности на систему конгрессов; для Великобритании новый характер международных отношений больше представлял собой обычное дело.
Совершенно очевидно, что она была достаточно сильна, чтобы держаться в одиночку, и имела преимущество в виде географической изоляции и отгороженности от внутренних беспорядков на континенте. Но у нее также было преимущество в стабильных руководителях, демонстрировавших без каких-либо сантиментов приверженность национальному интересу. Преемники Каслри не понимали континент так хорошо, как он.
Но они яснее ухватывали сущность британского национального интереса и добивались его воплощения в жизнь с исключительным мастерством и настойчивостью. Джордж Каннинг, непосредственный преемник Каслри, поторопился оборвать последние немногочисленные нити, посредством которых Каслри осуществлял свое влияние, пусть даже слабоватое, на систему европейских конгрессов. В 1821 году, за год до того, как занять место Каслри, Каннинг потребовал проведения политики «нейтралитета словом и делом» [110].
Впоследствии, став министром иностранных дел, он не оставил ни малейших сомнений в том, что его ведущим принципом является осуществление национального интереса, который, по его же мнению, был несовместим с постоянной вовлеченностью в дела в Европе: «…при той тесной связи, какая у нас существует с системой в Европе, вовсе не вытекает, что мы теперь призваны с безустанной активностью и по любому поводу вмешиваться в дела и заботы окружающих нас стран» [112]. Иными словами, Великобритания оставляла за собой право следовать своим собственным курсом в соответствии с характером каждого конкретного случая и руководствовалась только собственным национальным интересом. А это и есть фактически политика, при которой союзники являются либо пешками, либо вовсе несущественным элементом.
Пальмерстон в 1856 году так пояснил сущность британского национального интереса: «Когда меня спрашивают… что такое политика, ответ один, и он состоит в том, что мы намерены делать то, что нам кажется самым лучшим в каждой конкретной ситуации по мере ее возникновения. Интересы нашей страны должны при этом быть руководящим принципом любого человека» [113]. Через полвека официальное описание сути британской внешней политики не получило никаких больших уточнений, что отразилось в нижеследующем объяснении сэра Эдварда Грея, министра иностранных дел: «Британские министры иностранных дел руководствуются тем, что представляется им как непосредственный интерес нашей страны без каких-либо сложных калькуляций на будущее» [114].
В большинстве других стран подобные заявления были бы высмеяны как тавтология: мы, дескать, делаем то, что является лучшим, потому что мы считаем это лучшим. В Великобритании они были сочтены проливающими свет; там не так уж часто требовалось определить смысл клише «национальный интерес». Великобритании не требовалось официальной стратегии, поскольку ее руководители понимали так здорово, будто чувствовали «нутром» британский интерес, что могли действовать непринужденно по мере возникновения определенной ситуации, будучи уверены в том, что общественность непременно пойдет за ними.
Как сказал Пальмерстон: «Наши интересы вечны, и наш долг этим интересам следовать» [115]. По всей вероятности, британские руководители со всей определенностью более всего давали понять, что именно они не готовы защищать, чем заранее определять некий казус белли. С еще большей сдержанностью они относились к заявлениям о наличии целей, возможно, в силу того, что их вполне устраивал статус-кво.
Будучи убежденными в том, что всегда смогут распознать британский национальный интерес, когда они увидят его, британские руководители не видели потребности в их предварительной проработке. Они предпочитали ждать конкретных случаев — положение, невозможное для континентальных стран, поскольку они сами и были теми конкретными случаями. Британский взгляд на безопасность был весьма сходным с взглядами американских изоляционистов, в этом плане Великобритания считала себя застрахованной от всего, за исключением пертурбаций катастрофического характера.
Но Америка и Великобритания по-разному воспринимали взаимосвязь между миром и внутренним устройством. Британские руководители никоим образом не рассматривали распространение представительных институтов в качестве ключа к миру так, как это обычно делали их американские партнеры, и их вовсе не беспокоило существование институтов, отличающихся от их собственных. Именно таким образом в 1841 году Пальмерстон разъяснял британскому послу в Санкт-Петербурге, чему Великобритания будет противодействовать силой оружия и почему она не будет противодействовать переменам сугубо внутреннего характера: «Один из основных принципов, которому Правительство Ее Величества желает следовать в качестве руководящего в организации своих дел в сфере отношений между Англией и другими государствами, состоит в том, что любые перемены во внутренней конституции и форме правления, которые иностранные страны предпочтут предпринять, должны рассматриваться как дела, по которым у Великобритании нет причин вмешиваться силой оружия… Однако попытка одной страны захватить и присвоить себе территорию, принадлежащую другой стране, является совершенно иным делом, поскольку подобная попытка ведет к нарушению существующего баланса сил.
А нарушение относительной мощи государств может быть чревато созданием опасности для других держав, и потому Британское правительство считает себя совершенно свободным подобной попытке противостоять…» [116] Все британские министры без исключения были превыше всего озабочены сохранением свободы действий для своей страны. В 1841 году Пальмерстон вновь подчеркнул отвращение Великобритании к абстрактным случаям: «…это непривычно для Англии принимать на себя обязательства по отношению к случаям, которых на самом деле не возникало или их возникновение не прогнозируется в ближайшей перспективе…» [117] Почти через 30 лет после этого Гладстон выдвинул тот же самый принцип в письме королеве Виктории: «Англии следует держать полностью в собственных руках средства оценки своих обязательств, вытекающих из различных фактических состояний. Ей не следует ограничивать и сужать свободу выбора посредством деклараций, сделанных другим державам по поводу их реальных или предполагаемых интересов, в отношении которых они будут утверждать, что по меньшей мере являются-де членами общего пула толкователей…» [118] Настаивая на свободе действий, британские государственные деятели, как правило, отвергали все вариации на тему коллективной безопасности.
То, что потом стали называть политикой «блестящей изоляции», отражало убежденность Англии в том, что она больше потеряет, чем приобретет от вступления в союзы. Столь надменный подход могла себе позволить только страна, достаточно сильная, чтобы выступать самостоятельно, страна, не видящая для себя опасностей, для преодоления которых требуются союзники, страна, уверенная в том, что любая угрожающая ей крайность представляла бы собой еще большую угрозу для потенциальных союзников. Роль Великобритании как нации, поддерживающей европейское равновесие, давала ей все те преимущества, которые ее руководство желало бы иметь или в которых оно нуждалось.
Эта политика имела все основания на проведение в жизнь потому, что она не предусматривала никаких территориальных приобретений в Европе. Англия могла тщательно отбирать европейские конфликты для своего вмешательства, поскольку ее единственным европейским интересом было равновесие какими бы прожорливыми ни были британские аппетиты по отношению к заморским колониальным приобретениям. Тем не менее политика «блестящей изоляции» Великобритании не препятствовала ее вступлению во временные группировки совместно с другими странами для разруливания особых ситуаций.
Будучи морской державой, которая не обладала крупной постоянной армией, Великобритания время от времени вынуждена была кооперироваться с каким-нибудь континентальным союзником, которого она предпочитала выбирать только тогда, когда возникала конкретная необходимость. В таких случаях британские руководители могли показать себя на удивление невосприимчивыми к прошлым враждебным отношениям. В ходе отделения Бельгии от Голландии в 1830 году Пальмерстон сначала пригрозил Франции войной, если та попытается установить господство над новым государством, а потом, через несколько лет, предложил ей же союз, чтобы гарантировать независимость Бельгии: «Англия в одиночестве не в состоянии отстоять свои позиции на континенте; она должна иметь союзников в качестве инструментов для работы» [119].
Разные «случайные» союзники Великобритании, разумеется, преследовали собственные цели, как правило, заключавшиеся в расширении сфер влияния или территориальных приобретениях в Европе. Когда они переходили за грань того, что Англия считала приемлемым, Англия переходила на другую сторону или организовывала новую коалицию против прежних союзников ради сохранения равновесия. Великобритания в силу своей лишенной всяких сантиментов настойчивости и эгоцентричной решимости заработала себе эпитет «Коварный Альбион».
Дипломатия подобного рода, возможно, и не отражала особо возвышенного подхода к делам, но она сохраняла мир в Европе, особенно тогда, когда созданная Меттернихом система стала трещать по швам. XIX век знаменовал апогей британского влияния. Великобритания была уверена в себе и имела на то полное право.
Она являлась ведущей промышленной державой, а Королевский военно-морской флот господствовал на морях. В век внутренних потрясений британская внутренняя политика была на редкость спокойной.
Веллингтон; Австрию — Франц I, К. Меттерних, Пруссию — К. Гарденберг, В. Не менее активное участие в конгрессе принимал и французский министр иностранных дел де Талейран-Перигор. Фразы из листовок, распространенных вскоре после открытия Венского конгресса: Он любит за всех: Александр.
Он думает за всех: Фридрих Вильгельм. Он говорит за всех: Фридрих, король датский. Он пьет за всех: Максимилиан Баварский. Он жрет за всех: Фридрих Вюртембергский. Он платит за всех: император Франц. В Хофбурге каждый день накрывали 40 столов, в день тратилось по 30 тысяч флоринов. В постоянное распоряжение гостей было предоставлено 300 одинаковых колясок и саней.
Гнев Меттерниха не был ли в нем бессознательным предчувствием, что из всего, что было и делалось на Венском конгрессе, едва ли не одни широкие панталоны Стюарта удержатся, о получат авторитет и войдут в законную силу и в общее употребление». На вопрос: «Как идут дела в Вене? Среди публики австрийская и русская императрицы, прусская королева, многие выдающиеся деятели. Вы только поглядите на скупость слушателей! Прусский король уплатил экстрагонорар в десять дукатов! Один лишь русский император честно внес сто дукатов». Вена жаждет иных развлечений.
Об этом осведомляет нас «Дневник» симпатичного Жана Габриеля Эйнара; он послан на конгресс Женевой, чтобы защищать ее суверенитет. Народ довольствуется легкой музыкой, звучащей в Аугартене, среди зелени, во время иллюминации. Бывают празднества в зале Манежа, но как они унылы и однообразны! Монархи прогуливаются под звуки полонеза, предлагая руку дамам, которых они удостоили своего внимания. Эти шествия в темпе несколько ускоренного andante вошли в традицию со времени знаменитой процессии знати на коронации Генриха III; они соответствуют «выходам» старинных французских церемоний. Главное на унылых приемах у лорда Кэстльри — это ужин; после него можно услышать плохонькую скрипку с контрабасом — здесь вальсируют, но без веселости. Император Александр, в черном домино и без маски, танцует у князя Меттерниха среди шумной толпы, и демократ Эйнар шокирован подобным отсутствием достоинства у монарха.
Балерина мадемуазель Эмэ упала, и, чтобы осведомиться о ее здоровье, тот же Александр посылает к ней важного сановника, кавалера орденов св. Анны и св. Владимира; высший свет осудил этот поступок монарха как недостаток такта по отношению к женщине, не являющейся хотя бы его любовницей. Трудно представить себе нечто более забавное, чем красивое лицо Кэстльри, холодное и бесстрастное, в то время как тело его выделывало все движения, требуемые танцем рильц. Когда три англичанина побледнели от изнеможения, он вынужден был прекратить пляску и сказал: «Ах, я тоже не могу больше!..
Компания не несет никакой ответственности в связи с такими сайтами или ссылками. Если предоставляются гиперссылки на Интернет-сайт третьей стороны, это делается с наилучшими намерениями и с тем убеждением, что такой веб-сайт содержит или может содержать материал, имеющий отношение к содержанию настоящего Сайта. Такая гиперссылка не означает, что Общество проверило или одобрило соответствующий сайт третьей стороны или его контент или что оно выражает одобрение, спонсирует или поддерживает аффилированные отношения с таким Интернет-сайтом, его владельцами или провайдерами. Юрисдикция Использование Пользователем настоящего Сайта и действие настоящих условий и положений регламентируются законодательством Российской Федерации. Суды Российской Федерации имеют эксклюзивную юрисдикцию в отношении всех споров, возникающих в связи с использованием вами настоящего Сайта. Посещая данный Сайт, Пользователь безоговорочно соглашается подчиниться юрисдикции государственных судов Российской Федерации по месту нахождения Общества. Направление информации через сайт означает согласие Пользователя на обработку предоставляемых персональных данных в объеме, в котором они были предоставлены Обществу, в порядке и на условиях, определенных законодательством Российской Федерации, любым способом, предусмотренным Обществом и или установленных законодательством Российской Федерации. Целью обработки персональных является оказание Обществом и её партнерами услуг, а так же информирование об оказываемых Обществом и её партнерами услугах и реализуемых продуктах. В случае отзыва согласия на обработку своих персональных данных Общество прекратит их обработку и уничтожит данные в срок, не превышающий трех рабочих дней с даты получения Обществом такого отзыва. Отзыв согласия на обработку персональных данных должен быть осуществлен в письменной форме. Общество может привлечь стороннюю организацию для оказания содействия по предоставлению вам запрошенной информации, продуктов и услуг. При таких обстоятельствах будут приняты меры с целью обеспечения того, чтобы персональные данные Пользователя хранились в строгом соответствии с политикой сохранения конфиденциальности Общества и использовались только для выполнения запросов Пользователя. Общество не продает и не раскрывает персональные сведения Пользователя третьим сторонам с тем, чтобы они могли продавать свои продукты или услуги Пользователю. Данные, собираемые автоматически Имя домена и IP адрес Пользователя регистрируются автоматически. Эти данные не являются личными сведениями и не идентифицируют Пользователя как отдельное лицо; они содержат только информацию о компьютере, используемом для просмотра Сайта. Такие данные используются для того, чтобы установить, в какой точке земного шара используется Сайт, для обеспечения полноты охвата, а также для анализа перехода по ссылкам с целью лучшего понимания особенностей использования Сайта. Общество не устанавливает связь между такими автоматически собираемыми данными и личными сведениями о конкретных людях. Тем не менее, личные сведения могут быть собраны непреднамеренно при помощи автоматических функций коммерческого программного обеспечения третьей стороны, используемого для обеспечения работы серверов Общества. Если выяснится, что имел место такой сбор сведений, будут приняты разумные меры для удаления этих данных из систем Общества. Чаты, доски объявлений и тематические конференции Если в какой-либо момент времени на настоящем Сайте будет работать какой-либо чат, доска объявлений или форум, тематическая конференция и т. Общество не несет ответственности за использование другими сторонами любой информации, предоставляемой Пользователем указанным сторонам посредством чатов, досок объявлений, тематических конференций и других средств общения данного Сайта.