дочь "отца народов", автор скандальных мемуаров, мятежная натура, презираемая моралистами и профессиональными патриотами. Факты биографии детей Светланы Аллилуевой, рождение сына Иосифа. Появление на свет дочерей Екатерины и Ольги, отношения с матерью и интересные подробности. Мать Надежда Сергеевна Аллилуева работала в партийном секретариате. У нее был старший сводный брат Яков – сын Сталина о первого брака, и родной старший брат Василий, который родился в 1920 году. Когда Светлане исполнилось 6 лет, ее мать застрелилась. В 1946 г. в издательстве «Советский писатель» вышла в свет книжка А.С. Аллилуевой (Реденс) «Воспоминания». По словам Светланы Аллилуевой, эти «Воспоминания» вызвали у ее отца страшный гнев, что обернулось для Анны Сергеевны в 1948 г. тюремным заключением. Источник: Аллилуева А. С. Воспоминания. — М.: Советский писатель, 1946. Анна Аллилуева Студентка Психо-неврологического института вместе с Иосиф Сталин Революционер.
Тайна смерти Надежды Аллилуевой: что погубило жену Сталина
Аллилуевой Реденс «Воспоминания», вызвавшая по воспоминаниям Светланы Аллилуевой яростный гнев отца. В результате, на книгу и её автора обрушился поток гневных рецензий в прессе, тираж был изъят, а сама Анна Аллилуева была арестована и осуждена, вместе со своей близкой подругой Полиной Жемчужиной-Молотовой. Была освобождена в 1954 году. Скончалась в 1964 году и была похоронена на Новодевичьем кладбище рядом с родными.
После этого мама протоколы допросов подписывала не глядя.
Братья были совсем молоденькими, и она хотела их сберечь. Чего между родственниками не бывает?.. Следователь говорил всякую ересь: и комсомолка-то я плохая, и мой комсомольский билет уже сожгли... Через полгода привели в зал, где сидели двое здоровенных мужчин в форме, с одинаковыми курносыми носами.
Высылаем вас в Ивановскую область... А у меня желудок был больной - ох, думаю, что же я там есть стану, в Иванове? Не знала, где это, думала, что отправляют в Сибирь. Дали с собой селедку и полбуханки хлеба и под конвоем, с собаками посадили в арестантский вагон.
Через несколько часов приехали в Иваново. Привезли в тюрьму: чистенько, уютно, на полах домотканые деревенские дорожки. Начальник тюрьмы, человек с лицом Фернанделя: "Ой, да чего между родственниками не бывает! Сегодня посадил, завтра - выпустит...
Я вас в розовую камеру посажу, баньку сделаем, накормим. Вы теперь свободны - куда хотите, туда и идите". Лето, а я во всем зимнем". В общем, приняли как родную и определили в камеру, выкрашенную розовой краской: "Да не волнуйтесь, это же ваш дядюшка.
Да он вас уже простил! Но все равно приятно: хорошо, когда начальник тюрьмы тебе улыбается! А за окном играет музыка. Идите, погуляйте".
Читаю афиши: гастролирует театр, где работает моя приятельница. Бегу в тюрьму: "Можно я схожу в театр? Поужинайте и идите". Выхожу и вижу - идет моя Марьяшечка, племянница Ромена Роллана: вся в голубом, такая хорошенькая.
Почему ты в зимнем? Там меня подвели к карте Ивановской области: театры были в Иванове, Шуе и Кинешме. В Москве мне запретили называться Аллилуевой. В Иванове меня могли узнать, в Кинешме работали однокурсники - значит, оставалась Шуя.
У нас и документы сожгли, и в тюрьме не снимали на фото. И имен у нас не было, их заменили номера... Исчезли для всех - как умерли. Когда меня посадили, в Малом сказали: разбилась, лежит в больнице.
Что я сижу, в театре узнали через полгода. Но со мной обошлись мягче остальных родных: видно, в какую-то добрую минуту Сталин расслабился, и меня выпустили. Зато маму 6 лет продержали в тюрьме - никто не должен был знать, что арестована Аллилуева... Но порядка в стране не было.
В ивановской тюрьме мне дали бумажку, где было написано, что высланную из Москвы гражданку Аллилуеву надо устроить на работу. Я собрала вещички, пошла на вокзал... В тюрьме мне были рады: "Завтра мы вас сами проводим на вокзал. Но пока вы должны написать заявление, что хотите переночевать в тюрьме, потому что мы вас уже выпустили".
И я пишу заявление: "Прошу разрешить мне провести ночь в тюрьме... А в шуйском МГБ сидит молоденький симпатичный офицерик: "Сейчас позвоним в театр, устроим вас, раз вы актриса... У меня были деньги на гостиницу: родные прислали 200 рублей. Сидит регистраторша, и у нее точно такой же нос, как у людей с Лубянки: курносый и в то же время похожий на кулак.
Кладу перед ней справку об освобождении: ох, думаю, что сейчас будет... И вдруг: "Миленькая ты моя! У меня муж тоже в тюрьме! Да я тебе лучший номер дам!
Вы думаете, что умрете, а вы, оказывается, живы, вы думаете, что вас прибьют - а вас пригреют. В театр меня взяли актрисой, реквизитором и заведующей музыкальной частью. Играла за сценой, как тапер, и пела цыганские песни: все спрашивали, откуда такая замечательная старуха-цыганка: у меня был очень низкий голос. Как дам: "О-очи че-ерные...
Театр между тем прогорел, и я стала работать в школе для умственно отсталых... В 1953 году попала под амнистию - с уголовниками. В январе приехала в Москву на елку, но в Доме правительства охранник не позволил переночевать: "После одиннадцати обязаны уйти". Мама ждала, что он ее пожалеет И вот сижу я в Шуе, в своей избе, слушаю репродуктор, и вдруг диктор сообщает, что Иосиф Виссарионович после инсульта скончался.
У меня слезы: "Боже мой, теперь будет властвовать Берия. Сталин мог простить, а этот еще куда-нибудь загонит". Вскоре получаю телеграмму от братьев: "Приезжай срочно". На вокзале встречает средний брат, едем мимо Лубянки.
Я закрываю лицо руками: "Ох, не могу я видеть это здание! Братья узнали, что Молотов нажал на все рычаги и его жену выпустили. Вот они ему и написали: "Где наша мама? Мы ничего не знаем о ней, ни посылок, ни передач не принимают".
И 2 апреля 1954 года - звонок: "Кира Павловна, это с Лубянки, полковник Имярек. Я хочу, чтобы вы приехали за своими мамой и тетей". Велела братьям собрать родных, позвонить Светлане, готовить праздничный обед, второпях оделась - и на Лубянку. Приехала, жду, а они шушукаются, волынят...
И вдруг выходит мама. Раньше она была румяная, белотелая, с яркими голубыми глазами - а теперь у нее малиново-лиловое лицо и говорит с трудом, как бы заикаясь.
Сестра Надежды Аллилуевой, второй жены Сталина. Жена Станислава Реденса. В 1948 г.
Аллилуевой П. Жемчужиной, женой В. Молотова и осуждена «за шпионаж». Реабилитирована в 1954 г. Просидев несколько лет в одиночке, вышла на свободу с явными признаками психического расстройства, не узнавала своих взрослых сыновей, была безразлична ко всему.
Он был значительно старше ее и неизлечимо болен. Оттепель к этому времени уже свернули. Да и не могла никакая оттепель уберечь Аллилуеву от тех неприятностей, которые ей сулила публикация нелицеприятных воспоминаний о том, как "разоблачители культа личности" пресмыкались перед ее отцом и упоенно депортировали, посылали в лагеря и на расстрел людей. При помощи своих индийских друзей Аллилуева вывезла рукопись из страны, а сама стала добиваться разрешения на брак с Браджешем Сингхом. Пожениться они так и не успели - он умер в 67-м. Аллилуева стала проситься в Индию на похороны. Вопрос, давать ли ей выездную визу, решался на уровне Политбюро. Нервная и непредсказуемая "филологическая дева" могла сбежать и здорово насолить. В конце концов решили все же отпустить на неделю.
Аллилуева оставалась в Индии месяц, а потом сбежала в Швейцарию - впоследствии выяснилось, что при помощи американцев. Это, в общем, похоже на правду: мемуары дочери Сталина были для США мощным пропагандистским оружием.
Глава 4. Евгения Аллилуева
| Дочь Сталина - Светлана Аллилуева. Биография и фото | Анна Сергеевна Реденс (более известная под своей девичьей фамилий Аллилуева, 1896—1964) — сестра Надежды Аллилуевой, второй жены Сталина. Жена чекиста Станислава Реденса, расстрелянного в 1940 году. |
| Дочь Сталина - Светлана Аллилуева. Биография и фото | В 2005 году дала интервью телеканалу «Россия» для фильма «Светлана Аллилуева и её мужчины». В 2008 году Аллилуева, столь долго отказывавшаяся от общения с журналистами, снялась в 45-минутном документальном фильме «Светлана о Светлане». |
| Дети Сталина. Семь тысяч лет одиночества Екатерины Ждановой — Сноб | Когда в ноябре 2011 года в США умерла Светлана Аллилуева, весть о ее смерти пришла на электронную почту Ключевской вулканологической станции. Об этом сообщил их американский коллега, знавший, что здесь живет Екатерина. |
Светлана Аллилуева
Дочь Сталина откровенно рассказывает о своей семье, об эпохе, которую ей довелось пережить, и о своей сложной и увлекательной судьбе. В книгу также вошли давно не переиздававшиеся «20 писем к другу» – самая известная книга Светланы Аллилуевой. Светлана Аллилуева – "кремлёвская принцесса" – так называли её в ближайшем окружении Сталина. Сам вождь народов обожал свою младшенькую, любил, когда "малень. При этом он не стеснялся в выражениях по адресу супруги, обрушивая на нее площадную брань. Светлана Аллилуева: «Мамина сестра, Анна Сергеевна, говорила, что в последние годы своей жизни маме все чаще приходило в голову — уйти от отца.
"Практически не общается с людьми": Как живет родная внучка Сталина в камчатском поселке
| Анна. «Сталин – Аллилуевы. Хроника одной семьи» | Аллилуев Владимир | После расторжения в 1972 году брака дочь Сталина Светлана Аллилуева (фото с Уильямом Питерсом представлено ниже) сохранила за собой фамилию мужа и осталась вдвоём с Ольгой. |
| Анна Сергеевна Аллилуева | КулЛиб электронная библиотека | Существует несколько версий самоубийства Н. Аллилуевой, которые различаются лишь несущественными деталями. В книге Светланы Аллилуевой «Двадцать писем к другу» приводятся рассказы няни Светланы, а также Полины Жемчужиной. Обе женщины решились. |
Как сложилась личная жизнь дочери Сталина?
А вот с Надеждой Сергеевной все обстояло иначе... Сейчас пишут, она ревновала его к маме. Не хочу об этом говорить - я ничего такого не знаю. Мама была женщина смелая. Она пела Сталину частушки, рассказывала анекдоты о нем самом, говорила правду... Когда она вышла из тюрьмы, я сказала: "Выходит, твоя правда не нужна была?..
Как-то пожаловался маме: "Светлана просит денег, а мы жили на гривенник". Мама ответила: "Это когда вы так жили, Иосиф? Вы просто не понимаете, на каком вы свете". Он был очень удивлен. Она была настоящая русская красавица, спокойная, веселая...
Но недотрога. Это очень разжигало людей грузинских кровей. На Кавказе есть обычай: при знакомстве стукнуть человека лбом в лоб. В первый раз Берия поздоровался с мамой именно так. А у нее бывали мигрени.
Она потом возмущалась: "Иосиф, что себе позволяет ваш друг? Мама возненавидела его после этого. Мы жили в одном доме, и я видела Сталина каждый день. Там, на втором этаже, они все по ночам и заседали. Иногда звонил: "Павел, приходите с Кирой на шашлыки".
И сам хлопотал у мангала... Однажды мы сидели в саду: я, папа и Сталин. Я при пионерском галстуке, перед нами три рюмки, Сталин разливает коньяк: "Ну что, выпьем? Не пей. Он обиделся - А потом наступил 1937 год...
У мамы был день рождения, Сванидзе пришли в гости мы жили в соседних подъездах. Было весело, они ушли около двух ночи, и мы с мамой стали мыть посуду. Вдруг звонок, приходит Толечка, сын Марии Анисимовны от первого брака, совершенно белый: "Лешу партийная кличка Сванидзе и маму арестовали". В 1938-м папа уехал в отпуск в Сочи. На следующее утро после возвращения он съел свой обычный завтрак: яйцо, бутерброд с сыром, выпил кофе и пошел на работу.
Его тошнит! Он себя плохо чувствует! Мы отвезем в "кремлевку" и все проверим". Мама сидит дома, нервничает, и вдруг новый звонок: "Приезжайте. И ей говорят: "Что ж вы так долго не ехали?
Он все время спрашивал - почему Женя не едет? После того, как мама села, говорили: папу отравила она - чтобы выйти замуж. Но это полная чушь. Она поторопилась с новым браком из-за другого. Берия настаивал, чтобы она пошла в экономки на сталинскую дачу.
Но когда он стал говорить, что туда можно взять и детей, мама ужасно испугалась: Анна Сергеевна Аллилуева рассказывала о Берии очень плохие вещи... И через девять месяцев после папиной смерти мама решила выйти замуж. Еще в Германии она познакомилась с инженером-изобретателем из торгпредства. У них началась дружба, они вместе гуляли, мама показывала ему Берлин. И теперь решила объединиться со своим старым знакомым: у него тоже было двое детей, а его жену посадили.
Вот они и поженились - и никто им не судья. А я в это время отдыхала в Сочи, в "ворошиловском" санатории, общалась со Светланой. Однажды она сказала: "Папа приехал и хочет, чтобы ты пришла на обед". Я и рада. Прихожу на дачу, охрана меня пропускает.
Вижу, стоит Сталин. Иду дальше по серпантину, снова вижу Сталина. О сталинских двойниках я прочитала совсем недавно. Обедаем, разговариваем: "Как ты, как мама? Дал мне с собой два граната, и я пошла - пешком, в темноту абсолютную, дура была, даже не попросила подвезти...
Приезжаю в Москву, а моя комната уже занята детьми нового маминого мужа, и мне стелят в столовой. И я думаю: а может, Сталин уже все знал и позвал меня, чтобы как следует расспросить? Но прямого вопроса не задал. Перед войной он сказал, что хочет видеть нас, ребят: моих братьев отвезли к нему на дачу, я не смогла поехать, была в школе. А после того, как Яша попал в плен, Иосиф Виссарионович вызвал маму и сказал: "Женя, я хочу, чтобы вы поехали в эвакуацию с моими детьми".
А мама ответила: "Я еду в эвакуацию с мужем". И он обиделся... Хотя когда мы вернулись из Свердловска, он уже не всегда подходил к телефону, и Берия говорил, что ему некогда. Сталин это разрешил. Но что там было написано, он не знал, не удосужился прочесть.
А Анна Сергеевна написала, что в молодости Сталина звали Сосо, и о его сухой руке тоже... На икону он в ее книге не походил. Он, конечно, обозлился ужасно... Она хотела объясниться, мы ездили к Васе Сталину на дачу и звонили его отцу по "вертушке", нам отвечали, что он занят. Так он нас и не принял.
Почему дети Светланы Аллилуевой Иосиф и Екатерина не простили мать, знают только они. Можно предположить, какие трудности им пришлось пережить из-за поступка матери, дочери бывшего вождя, в стране, где такое поведение расценивалось однозначно как предательство Родины. Поначалу Ольга была нормальной девочкой, да и мать, судя по всему, она любила Ольга Питерс Крис Эванс Перебравшись в Америку, Светлана Аллилуева вышла замуж за архитектора Уильяма Питерса и в 1971 году родила еще одного ребенка, дочь Ольгу. С отцом Ольги отношения у бывшей «кремлевской принцессы» тоже не сложились, они быстро расстались. Ольга жила вместе с матерью в США, но потом та привезла ее в Великобританию, пристроила по словам Ольги в колледж, а сама отправилась в длительное путешествие. О том, что она родная внучка знаменитого на весь мир человека, узнала в юности, до этого мать оберегала ее от этих сведений. Рассказала, что дед — тиран, и что в России у нее есть брат и сестра. Ольга наладила общение с Иосифом, а Екатерина даже не ответила на ее письмо.
Ольга Питерс не скрывает, что ненавидит своих деда и бабку Сталина и Надежду Аллилуеву , которые, по ее словам, сломали жизнь ее матери. Да и себя она считает «жертвой деда». Ехала в Россию с желанием обрести постоянный дом, брата и сестру, но не сложилось. Она обиделась на родственников за нежелание родниться, за несправедливое, как ей кажется, отношение к матери. И вот что стало с ней теперь. Это еще прическу не видно полностью. Деда на нее нет! Ольга-Крис живет в Портленде, продает антиквариат и ретро-одежду.
Увлекается восточными практиками, исповедует буддизм. Из прямых потомков Сталина она самая молодая. Активно проявляет себя в соцсетях. Интересные факты о детях Аллилуевой В детстве мать запустила в старшего сына молотком. Он смог увернуться. Дети Аллилуевой всегда жили с прислугой. Екатерина не умела готовить и вести хозяйство, за всю жизнь так и не научилась этим женским премудростям. И тоже отличалась скверным характером.
Жданова никогда не говорила о родстве со Сталиным. Лишь однажды, когда в кампании критиковали вождя, в сердцах сказала, что они его не знали и ничего не понимают, а Сталин — святой!
В 1947 году была отменена карточная система, проведена денежная реформа. Социалистически ориентированная система со своим централизованным планированием, концентрацией государственных сил и ресурсов на решающих участках народного хозяйства, единой правящей партией, способной поднять и мобилизовать народ на решение узловых проблем, еще раз продемонстрировала свои преимущества и возможности.
Вместе с тем Сталин отлично понимал, что мы можем оставаться социалистической страной только будучи великой державой. Взаимозависимость здесь была жесткой и органичной. В конце 1945 года Сталин тяжело заболел: инсульт. Сказались огромное напряжение предвоенных и военных лет, накопившаяся за эти годы усталость, возраст — ему уже было шестьдесят шесть лет.
Болел он долго, трудно, но помощь медицины и внутренняя воля позволили одолеть эту хворобу, из которой далеко не каждый мог выкарабкаться. В феврале 1946 года мама отпраздновала свое пятидесятилетие, юбилей собрал за праздничным столом всю семью и многих, многих наших друзей. Отсутствовал только Сталин, но мы и не рассчитывали его увидеть. Мама получила уйму поздравлений.
Пришел поздравить ее и начальник личной охраны Сталина генерал Н. Я видел эти полотна великих мастеров прошлого на выставке, которая была организована в Музее имени А. Пушкина перед тем, как эти шедевры, отреставрированные нашими лучшими специалистами, вернулись на свою родину. Я видел эти картины и еще тогда, когда они только прибыли к нам, покалеченные, разорванные, со следами плесени, огня, осыпающейся краской, без рам, но все равно они были прекрасны.
Мать специально водила меня в течение нескольких дней смотреть эти картины и много рассказывала мне о них. Трумена У. Черчилль произнес свою печально знаменитую речь, положившую начало "холодной войне". Как видим, нам не дали не только 10—15 лет, но и тех 2,5 года, о которых говорил Сталин.
Черчилль, полагавший, что с Россией можно разговаривать только на силовом языке, предложил создать антисоветский плацдарм, дающий старт на установление англо-американского мирового господства. Назвал он этот плацдарм, как это любят на Западе, элегантно, как некую "братскую ассоциацию народов, говорящих на английском языке. Это означает особые отношения между Британским содружеством наций, с одной стороны, и Соединенными Штатами — с другой. Братская ассоциация требует не только растущей дружбы и взаимопонимания между нашими двумя обширными, но родственными системами общества, но и сохранения близких отношений между нашими военными советниками, проведения совместного изучения возможных опасностей, стандартизации оружия и учебных пособий, а также обмена офицерами и слушателями в технических колледжах.
Это должно сопровождаться сохранением нынешних условий, созданных в интересах взаимной безопасности, путем совместного использования всех военно-морских и авиационных баз, принадлежащих обеим странам во всем мире. Это, возможно, удвоило бы мобильность американского флота и авиации. Это значительно увеличило бы мощь британских имперских вооруженных сил и вполне могло бы привести к значительной финансовой экономии. Впоследствии может возникнуть принцип общего гражданства, и я уверен, что он возникнет".
Этот союз по мнению Черчилля, должен быть направлен против Советского Союза и зарождавшихся социалистических государств. В этой речи впервые прозвучал антисоветский термин "железный занавес", изобретенный еще в феврале 1945 года И. Этот занавес, заявил Черчилль, опустился на Европейский континент и разделил его по линии от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике. Бывший английский премьер призвал применить против СССР силу как можно скорее, пока он не располагает ядерным оружием.
Английские избиратели оказались провидцами, провалив Черчилля на прошедших парламентских выборах. Западногерманский либеральнобуржуазный публицист С. Хаффнер в этой связи тонко заметил: "Черчилль был нужен Англии, чтобы вести войну против Германии. Однако при всем восхищении и всей благодарности за то, что он сделал в войне против Германии, Англия не захотела его услуг для развязывания войны против Советского Союза".
Сталин же, в интервью корреспонденту газеты "Правда", так прокомментировал фултонское выступление У. Черчилля: "По сути дела, г. Черчилль стоит теперь на позиции поджигателя войны. Черчилль здесь не одинок — у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки.
Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Г-н Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. По сути дела, г. Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке, — в противном случае неизбежна война.
Несомненно, что установка г. Черчилля есть установка на войну, призыв к войне с СССР". Сталин, быть может, лучше и быстрее других понял, чем это грозит стране и ее народу, еще не успевшим остыть от тяжелой войны 1941—1945 годов, в безжалостном молохе которой безвозвратно исчезали людские жизни и национальное богатство. Целую треть национального нашего богатства, созданного трудом многих поколений, унесла война.
По тогдашнему курсу война обошлась нашей стране в 485 миллиардов рублей с учетом стоимости разрушенного. Поставки по ленд-лизу СССР составили около 10 миллиардов долларов, что составляет 3,5 процента от общих военных расходов США в годы войны. Вот вам и реальный вклад США в победу. Разжигание новой, пока "холодной войны" против СССР означало, что право на значительный подъем своего жизненного уровня, завоеванного народом в военных победах, право на отдых после тягот войны, удовлетворение многих кричащих нужд приходилось откладывать Но иного выхода не было.
Наступал очередной этап тяжелой, напряженной работы. На его похоронах мама и бабушка последний раз виделись со Сталиным. Здесь мне придется обратиться к книге Л. Разгона "Непридуманное", вернее к главе "Жена Президента".
Как раз эта глава, посвященная трагической судьбе жены Михаила Ивановича — Екатерины Ивановны Калининой — была опубликована в "Огоньке". Но начну с комментария, предваряющего журнальную публикацию. Все, о чем рассказывает сегодня писатель Лев Разгон, — правда. В ее обычном словарном обозначении: "То, что действительно есть, в действительности было".
В этой главе автор обращается к излюбленной теме нашей демократической интеллигенции — разоблачение сталинских репрессий. Он пишет опять-таки о страхе, который пронизал все общество — от кремлевских верхов до отдаленной таежной деревни, о безропотных кремлевских "окруженцах" разнежившегося Сталина, которому надоели слезы старика Калинина, о Екатерине Ивановне, пристроенной сердобольным автором этого рассказа и его "женой и другом" Р. Берг на "платную" работу в лагере — счищать гнид с арестантского белья и т. Публикация сопровождается фотографией похорон М.
Калинина, сделанная С. Гурарий и И. Петровым и опубликованная в том же "Огоньке" еще в 1946 году. Разгон пишет о похоронах М.
Калинина и этой фотографии так: "Мы были тогда еще в Усть-Вымлаге. Со странным чувством мы слушали по радио и читали в газетах весь полный набор слов о том, как партия, народ и лично товарищ Сталин любили покойного. Еще было более странно читать в газетах телеграмму английской королевы с выражением соболезнования человеку, год назад чистившему гнид в лагере. И уж совсем было страшно увидеть в газетах и журналах фотографии похорон Калинина.
За гробом покойного шла Екатерина Ивановна, а рядом с нею шел Сталин со всей своей компанией". Ну а теперь по поводу правды. Должен огорчить детского писателя — никакой Екатерины Ивановны там нет, рядом со Сталиным за гробом покойного шли Анна Сергеевна Аллилуева, моя мать, и Ольга Евгеньевна, моя бабушка. Спутать этих женщин с Екатериной Ивановной мог только тот человек, который никогда в жизни ее не видел.
Вот где правда. Нет этой правды и в других главах разгоновского произведения, когда, например, описываются похороны Надежды Аллилуевой и сообщаются некие подробности, чтобы лишний раз заклеймить Сталина, его лицемерие. Разгон описывает, как Сталин стоял у гроба, как шел за ним, как стоял у раскрытой могилы, нарочно прикрыв глаза растопыренными пальцами кисти руки, чтобы исподтишка, наблюдать, кто на эти похороны пришел, а кто нет. Все это преднамеренная, нарочитая ложь и клевета.
Я уже писал о похоронах Надежды, но еще раз повторю — не стоял Сталин у гроба, не ходил на кладбище. Разгон, в отличие, допустим, от А. Рыбакова или В. Успенского, лишил себя права на вымысел, назвав свое творение "Непридуманное".
Наверное, за эту способность выдавать ложь за правду да еще призывать людей к покаянию Л. Разгона пригласили выступить в качестве свидетеля от обвинения на заседаниях Конституционного суда, рассматривавшего вопрос о правомочности запрета КПСС. Книги деда и мамы вышли в 1946 году. Вокруг них началась пропагандистская суетня: обсуждения, читки, читательские конференции, маму часто приглашали на них, задавалось множество вопросов, часто выходящих за рамки написанного.
Мероприятия шли одно за другим, так уж устроены наши люди — ни в чем не знают меры. Я был на одном из таких вечеров, и мне он не понравился, много там было чепухи, отсебятины. Эдакая окрошка из попурри на разные темы. И если кто-то хотел погреть на этом руки и нечто выудить, успех был бы обеспечен.
Я думаю, так к тому и шло. Мама моя к такого рода мероприятиям готова не была, чувствовала себя скованно перед большой аудиторией и отвечала, очевидно, не всегда удачно. А кто-то все тщательно собирал, накапливал, по-своему интерпретировал и посылал куда следует. Уверен, что рецензия, опубликованная в "Правде" 11 мая 1947 года — "Безответственные измышления", подписанная Федосеевым, будущим академиком, идеологом, была навеяна именно этими вечерами.
В этой погромной рецензии, по существу, отсутствовал необходимый объективный анализ, хотя многие замечания носили здравый характер. Но тон, похожий на окрик, усиленный просто клеветническими измышлениями, создавал у читателей ощущение, что он имеет дело с какой-то антисоветчиной. Значит, жди неприятных событий. Автор не постеснялся обвинить мою мать в стяжательстве, будто книгу она свою писала ради одной корыстной цели — заработать большой гонорар.
Но люди, хорошо ее знавшие, этому уж никак не могли поверить! Видимо, и Светлана не очень разобралась в этой истории, когда в своей книге написала, что "Воспоминания" вызвали "страшный" гнев отца. Должно быть, с его слов угадывались отдельные резкие формулировки, — была написана в "Правде" разгромная рецензия Федосеева, недопустимо грубая, потрясающе безапелляционная и несправедливая. Все безумно испугались, кроме Анны Сергеевны.
Она даже не обратила на рецензию внимания, поскольку восприняла ее как несправедливую и неправильную. Она знала, что это неправда, чего же еще? А то, что отец гневается, ей было не страшно; она слишком близко его знала, он был для нее человеком со слабостями и заблуждениями, почему же он не мог ошибиться? Она смеялась и говорила, что будет свои воспоминания продолжать".
Должен сказать, что так думала тогда не только Светлана. Одно время и я склонялся к этой версии, но что-то в ней давало сбой. В книге не было ничего такого, что могло вызвать гнев Сталина. И потом, многое из нее было опубликовано уже в журналах и газетах, все это было известно Сталину и реакции негативной у него не вызывало.
Да и сам выход книги, если читатель помнит, был ведь санкционирован Сталиным, а он просто так, "не глядя", ничего ведь не одобрял. Еще одно, книга вышла в 1946 году, мать была арестована через два года. Если дело в книге, то зачем надо было огород городить, устраивать какое-то следствие, когда достаточно было построить все обвинение на основе книги? Поразмыслив, я от этой версии отказался.
Все дело в том, что было вокруг книги. Этими читательскими конференциями воспользовались для того, чтобы приписать матери то, что она не говорила и не могла говорить. Вроде той басни, что поведал, якобы со слов моей матери, "историк" В. Антонов-Овсеенко — о поездке Сталина, Надежды и деда в Царицын.
Я писал об этом выше. Это чистейшая ложь. И я нисколько не сомневаюсь, что именно такие лживые и специально придуманные кем-то заинтересованным истории и послужили в скором времени причиной ее ареста. Но это будет в 1948 году.
А пока еще шел 1947 год. Шумиха вокруг маминой книги и книги деда была в разгаре. Маму приняли в Союз писателей. Леонид учился на первом курсе Московского энергетического института, а я — в шестом классе.
Международная обстановка не радовала. Абстрактная линия США на "сдерживание коммунизма" стала оборачиваться сколачиванием агрессивных блоков и окружением СССР плотным кольцом американских военных баз. На исходе 1947 года проводится реорганизация высшего государственного руководства в США, учреждается Совет национальной безопасности во главе с президентом. В прямом подчинении Совета образуется ЦРУ, основывается министерство обороны.
Эта структура была создана для войны. Фултоновская речь Черчилля была принята в качестве государственной политики США. В нашей семье произошло событие, в мае 1947 года Светлана развелась с Г. В сущности, общепринятого развода не было: Григория выставили из квартиры, а Василий, забрав у Светланы паспорт, отвез его в милицию и вернулся оттуда с "чистым", без брачных печатей паспортом.
Вот и вся процедура — развод по-кремлевски. В то время Светлана была дружна с Евгенией Александровной и как-то сообщила ей, что скоро разведется с мужем. Евгения Александровна, уверенная, что за этим стоит воля отца, неосторожно воскликнула, намекая на перенесенный Сталиным инсульт: "Что, твой папочка совсем выжил из ума? Так решила я.
А причины, они исключительно личного характера". На том разговор и завершился. Свои события разворачивались и у Василия. У него возник новый роман еще в начале 1946 года.
Он снова выгнал из дома свою первую жену Галину Бурдонскую и женился на Екатерине Тимошенко, с которой познакомился во время Потсдама. Никакого развода, конечно, не оформлялось, он просто заменил свои документы, где уже стояла отметка о новом браке. Екатерина Тимошенко была женщиной жестокой, хуже всего пришлось детям от первого брака Василия — Саше, ему тогда было четыре с половиной годика, и Наде — трех лет. Внимания на них никто не обращал, они были обойдены родительской лаской, их иногда забывали даже покормить.
Бабушка и мама ссорились и ругались с Василием, но это мало что меняло. Галина жила у нас и целыми днями плакала, ожидая, что Василий, как и в прошлый раз, одумается и вернется к ней. Но этого, увы, не случилось. Василий все больше пил, и было ясно, что этот брак недолговечен.
Однажды мои брат показал мне сторублевую купюру и сказал, скоро будет денежная реформа, давай обменяем эти деньги на мелочь, ведь монеты-то явно не будут менять? Сказано — сделано. И действительно, в конце 1947 года произошла денежная реформа, тысяча рублей, что была в сумочке у мамы, превратилась в сторублевку, три тысячи рублей, накопленные няней Таней, теперь означали только триста. А наши сто рублей мелочью как были сотней, так и остались той же суммой.
Я считал эту операцию крупным финансовым успехом Леонида. Больше всего огорчилась няня Таня, она тогда сильно обиделась на маму, рассчитывая, что та могла бы обменять ее деньги вместе с деньгами благотворительного фонда — один к одному. Но мама тогда посмеялась, ей и в голову не могло прийти, что можно смешать какие-то личные деньги с теми, святыми, предназначенными на помощь обездоленным. В это же время Кира, дочь Павла, получила приглашение сниматься в небольшой роли в фильме по произведению А.
В квартире у Евгении Александровны стали собираться актеры, шли репетиции, смотреть на которые было так интересно, что я боялся пропустить их. В один из вечеров я, по привычке, поднялся на восьмой этаж и позвонил. Мне открыли, и я увидел множество людей. Наверное, сейчас начнется репетиция, подумал я, но сильно ошибся.
Меня усадили на диван и попросили сидеть тихо. Я увидел Киру, Сергея и Сашу, а также детей И. Молочникова — Леву и Ксению. У всех у них были убитые лица.
Какие-то незнакомые люди рылись в шкафах, бумагах, перелистывали книги. Это был обыск. Оказывается, несколько часов назад были арестованы Евгения Александровна и ее муж. Руководил обыском полковник Масленников, высокий человек с лицом, испещренным шрамами, а проводил его майор Гордеев.
С ними мне предстояло еще встретиться. Обыск длился долго, дома заволновались и послали за мной Леонида. Теперь и Леонид был усажен в комнате. Когда уже было за полночь, в квартиру пришла няня Таня, она стала требовать, чтобы детей отпустили домой, но вместо этого ее попытались усадить вместе с нами.
Няня Таня стала скандалить, и полковник разрешил ей уйти, но нас оставил. Няня Таня была женщиной мудрой, она смекнула, что к чему, пришла домой и все рассказала маме. Вернулись мы домой глубокой ночью. Так начались для нашей семьи новые репрессии, разразившиеся не только в нашем доме.
Бабуся в ту пору была в "Барвихе" и ничего еще не знала. Мы приехали к ней втроем — мама, Леонид и я. Подъехала и Светлана. Всей четверкой мы долго ходили вокруг бабушки и не решались ей сказать о случившемся.
Наконец мама собрала силы и сказала: — Мама, на днях арестовали Женю и ее мужа. Реакция Ольги Евгеньевны, как мне показалось, для всех была неожиданной и потрясающей. Поднявшись и гордо выпрямившись, она истово перекрестилась и воскликнула: — Слава тебе, Господи! Мы все разинули рты.
С тех пор прошло много-много лет, но лишь только после того, как я ознакомился с реабилитационным делом матери, я наконец понял, что стояло за этими ее словами. А тогда все терялись в догадках. Светлана в книге "Двадцать писем к другу", вспоминая про 1938 год, когда неожиданно вдруг умер Павел, пишет, что возникло подозрение, что сделала это так или иначе его жена Евгения Александровна. Эту мысль Берия упорно внушал Сталину.
Была, даже проведена, эксгумация тела Павла Сергеевича. Впрочем, официальная версия, что Павел скончался от легочной эмболии закупорки легочной артерии , так и не была опровергнута. Десять лет спустя, когда были арестована Евгения Александровна и ее муж, их соседи по квартире — Г. Угер и его жена, жена Р.
Хмельницкого Вера Ивановна, давнишняя приятельница тети Жени и мамы, и еще несколько человек, ей вновь было предъявлено обвинение в отравлении первого мужа. И тут опять возникает зловещая фигура Берия. Но нам придется для прояснения картины вернуться в тот, 1938 год. Там они пробыли недолго.
Вскоре его вызвали в Москву — он ехал с тяжелым сердцем, — и больше его не видели. Но есть одна неверная деталь, которая требует нового взгляда на этот факт. Берия не мог отправить отца в Алма-Ату. Отец уехал в Казахстан в начале 1938 года, а Берия пришел в НКВД на пост первого заместителя наркома в первых числах августа 1938 года.
Познакомившись в последнее время со множеством архивных материалов, я пришел к выводу, что отца направили в Казахстан потому, что он знал, что представляет собой Л. Мирзоян — еще по Закавказью. Многое, сложившееся в Казахстане, оказалось аналогичным ситуации в Азербайджане, когда Мирзоян был там первым партийным лицом. Знания отца и самого Мирзояна, и общей обстановки которая складывалась вокруг этой фигуры, сильно могли бы пригодиться, чтобы разобраться объективно в казахстанских делах.
А дела там происходили странные. Вокруг Л. Мирзояна, первого секретаря ЦК КП б республики, сложился настоящий культ его личности. Его суждения были непререкаемы, он распоряжался в республике, как в своей вотчине.
Его именем назывались города и села. В Карагандинской области была шахта имени Л. Мирзояна, был совхоз имени Л. Мирзояна, железнодорожная станция Мирзоян.
Город Аулис-Ата "по просьбе трудящихся" переименован в Мирзоян. Был и институт имени Мирзояна и Мирзояновский район в Семипалатинске, и даже пик Мирзояна. Но Берия, переведясь в Москву, сразу воспользовался этим удобным для него случаем — отсутствием в столице Реденса — и начал свою гробокопательную работу. Он тотчас завел на отца дело, и в него легли первые два доноса — показания С.
Вейнберга от 16 августа и Я. Закгейма от 21 августа 1938 года, то есть в том же месяце, как Берия заступил на новую должность. Времени он не терял. Что это за люди, Вейнберг и Закгейм, я не знаю.
Но вот два других лица, доносы которых сыграли роковую роль, — люди известные: это С. Косиор и Н. Их показания легли в дело позже, где-то в апреле 1939 года. Практически на основе показаний этих людей отец был приговорен к расстрелу.
Следователь — полковник Звягинцев, который вел реабилитационное дело моего отца, как я писал выше, сказал мне, что впоследствии и Ежов, и Косиор от своих показаний отказались, это позволило вынести в 1961 году решение о полной реабилитации С. Из этих объяснений я понял, что Ежов и Косиор, несмотря на расстрельный приговор, тогда еще были живы. Что же касается доносов Вейнберга и Закгейма, то в них не содержалось ничего существенного, и поскольку между их доносами и показаниями Ежова и Косиора лежал большой промежуток времени — целых восемь месяцев, — я уверен, будь бы жив Павел, он не допустил бы расправы над отцом. И смерть Павла вряд ли была естественной, но что жена его Евгения Александровна участия в этом черном деле не принимала, как мне кажется, было ясно любому непредвзятому человеку, если бы он захотел докопаться до истины.
Поэтому Берия приходилось все время убеждать Сталина в вине Евгении Александровны, и он пользовался любым случаем, чтобы бросать на эту женщину тень и замести собственные следы. Быстрая расправа над Берия унесла с ним в могилу много очень важных тайн как в масштабе государства, так и в объеме нашего семейного гнезда. Мне кажется, у бабушки Ольги Евгеньевны не было причин подозревать невестку в убийстве сына. И та ее реакция, которая нас так поразила, скорее всего была связана с обидой на Евгению Александровну, которая слишком быстро после смерти мужа вышла замуж за своего Молочникова.
Ведь бабушка долго жила в Грузии и впитала ее традиции, там такого не прощали до конца жизни. Вскоре после ареста Евгении Александровны произошла неприятная ссора бабушки и моей матери с Василием. Дело, как всегда в последнее время, касалось беспризорных детей Василия, которые оказались совершенно заброшенными. Мать моя, очевидно, припомнив, что в свое время сам Василий со своей сестрой оказались без надлежащего родительского присмотра, а сын не только не извлек из этого уроки, но со своими детьми стал поступать еще хуже, сказала Василию в сердцах: "Твоя мать была дура, потому что согласилась выйти замуж за твоего отца!
На другой день мы поехали провожать бабушку в "Сосны". Дорога проходила мимо дачи Василия, и мать решила заехать к нему, чтобы завершить "воспитательную работу". Но ничего хорошего из этой затеи не получалось. Василий, как обычно, был пьян и, увидев внезапно появившихся бабушку, маму и меня в придачу, пришел в бешенство.
Вот для нее, — тут он указал на бабушку, — двери моего дома открыты всегда, а ты лучше убирайся вон! Уезжали мы в самом скверном настроении. Бабушка всю дорогу вздыхала и сокрушалась горько. Обычно после таких скандалов бабушка, посещая кладбище и могилу Надежды, жаловалась ей: "И кого же ты родила нам, Надюша?
Это была моя последняя встреча с Василием у него дома. Я встретился с ним уже гораздо позже, в 1951 году — на похоронах бабушки, да еще были встречи мельком на балконе, когда он приходил к Светлане. У нас дома Василий был в последний раз в 1961 году, перед отъездом в Казань, он пришел попрощаться с мамой, но я его уже не увидел — был в командировке. Василий только встретился с мамой и моей женой.
Уже были арестованы Кира, соседи Евгении Александровны, другие знакомые.
В Москве я говорила с Леонидом Аллилуевым, и он подтвердил, что поначалу Иосиф отказался комментировать бегство матери, но он якобы был выслан из Москвы и возвращен лишь тогда, когда согласился на это. Все это довольно трудно понять. Когда в 1984 году Светлана возвратилась в Советский Союз, она говорила, что боялась писать детям, боясь скомпрометировать их. Всякий раз, когда кто-то из ее знакомых посещал Советский Союз, она просила навести справки о детях. Во всем этом можно винить только жестокую и бесчеловечную политическую систему, делающую невозможным воссоединение матери с детьми. Так ли это? Светлана Аллилуева в 1954 году.
Когда они встретились, Светлане было 16 лет, а ему — 39. Это было романтическое увлечение, ничего общего не имеющее с сексом. Они ходили в оперу, в театры, в кино. Правда, много целовались. Знаете, вряд ли можно с уверенностью говорить о платонических и неплатонических отношениях Светланы с мужчинами, которых она любила. Ее родственники говорили о ее многочисленных связях. Вдова архитектора Фрэнка Ллойда Райта, которую я интервьюировала в Америке, утверждала, что физические отношения Светланы и Уэйсли Питерса, который был членом ее фонда, были очень интенсивными. И хотя у нее не было недостатка в любовниках, для нее более важное значение имели интеллектуальные, эмоциональные и духовные отношения с любимыми мужчинами.
Нетрудно заметить, что многие из них были намного старше Аллилуевой. В письме дипломату и историку Джорджу Кеннану Светлана отмечает: когда она влюбляется, проходит довольно много времени, прежде чем она понимает, что большая часть этой любви была иллюзией. Светлана Аллилуева и Уэсли Питерс. Пригласила ее вдова Райта Олгиванна Райт под надуманным предлогом: сказала, что ее погибшую в автомобильной катастрофе 25 лет назад дочь тоже звали Светлана и что, по ее мнению, Светлана Аллилуева является реинкарнацией дочери. В то время Светлана хотела уехать из Принстона, где у нее был неудачный роман с журналистом Луисом Фишером. Ей показалось, что могут возникнуть искренние эмоциональные отношения с женщиной, которая была в возрасте ее матери, и она приняла приглашение. Когда она приехала в Талиесин, это загородное поместье знаменитого архитектора показалось ей очень любопытным эзотерическим местом, поскольку Олгиванна была ученицей мистика Георгия Гурджиева. Однако из разговоров и интервью с людьми, бывшими в то время в Талиесине, я выяснила, что на самом деле у Олгиванны был хитрый план относительно Светланы: она хотела, чтобы дочь Сталина вышла замуж за ее бывшего зятя и одного из ведущих архитекторов фонда, Уэсли Питерса, с тем чтобы тот смог распорядиться ее состоянием, которое стало бы частью капитала фонда.
Олгиванна верила бредовым слухам о том, что Сталин в свое время поместил в швейцарский банк огромное состояние на случай, если война с Гитлером будет проиграна. Она считала, что Светлана могла это состояние унаследовать, а значит, и Питерс имел бы право им распорядиться. Когда Питерс встретился со Светланой, он показался ей привлекательным, умным и талантливым человеком. Когда он сделал ей предложение, она согласилась выйти за него замуж, поскольку прежние ее любовники обычно были заинтересованы лишь в мимолетных связях. Питерсу Светлана также приглянулась. И вновь Светлана действовала импульсивно и необдуманно. Она согласилась на брак с Питерсом через три недели после знакомства с ним, не подозревая, что стала жертвой циничного сговора. Когда родилась дочь Ольга, ей показалось, что наконец-то она обрела дом и покой.
Однако очень скоро Аллилуева поняла, что стала чем-то вроде экспоната «дочь Сталина» в Талиесинском фонде и что фонд прибрал к рукам ее немалые деньги, — полтора миллиона долларов, полученные за публикацию «Двадцати писем к другу».
Дочь Сталина - Светлана Аллилуева. Биография и фото
Возвращение в Союз в 84-м было, кажется, самым сумасбродным поступком в жизни Светланы Аллилуевой, полной сумасбродств. Похоже, приближаясь к шестидесяти, она просто почувствовала себя очень одинокой, и жизненный покой, к которому она, по собственным уверениям, всегда стремилась, ей наскучил. Ее 11-летняя дочь Ольга, приехавшая вместе с ней, не говорила по-русски. Они вместе появились на пресс-конференции, организованной специально для западных журналистов, и, конечно, именно им предназначались слова Аллилуевой, что за годы жизни на Западе она "ни одного дня не была свободной". Это должно было стать пропагандистским триумфом. Однако триумф вышел так себе. Светлана семнадцать лет не видела своих детей, и отношения с ними у нее так и не сложились. Она поселилась в Тбилиси и отметила 60-летие в знаменитом музее Сталина в Гори. Через полгода она запросилась обратно за границу. Отпустил ее лично генсек Михаил Горбачев.
Последняя часть жизни Светланы Аллилуевой жалка.
Но он как-то смирился с этим, ему не хотелось опять перегибать палку, — и потому он дал мне согласие на этот брак». У Светланы и Григория родился сын, которого назвали Иосифом. Позже он был переоформлен на фамилию второго мужа Светланы — Юрия Жданова. Первый брак женщины продлился всего три года.
После этого она была в браке с представителем кремлевской элиты Юрием Ждановым. В этом браке у Светланы родилась дочь Екатерина. После того, как Аллилуева уехала из страны, ее дочь перестала с ней общаться и даже говорила, что Светлана ей не мать. После смерти Сталина в 1957 году ее мужем стал Джонрид Сванидзе. У него была тяжелая судьба, еще в 1938 году его родителей арестовали как «врагов народа».
Он воспитывался в семье няни Лидии Трофимовны, так как родственники отказались от мальчика. В 1943 году он попал в тюремную психбольницу в Казани, в которой он пробыл 5 лет. После этого он прожил в Казахстане в ссылке на медных рудниках Джезказгана. Джонрид был освобождён в 1954 году, спустя два года вернулся в Москву.
В 1986 году дочь Сталина снова вернулась в США по разрешению властей и отказалась от советского гражданства.
Алексей Косыгин. Он препятствовал ее браку с индийцем Браджешем Сингхом. Первый муж Г. Светлана планировала закончить ВУЗ, а супруг хотел десять детей, поэтому он не желал предохраняться и Аллилуева была вынуждена сделать четыре аборта и пережить выкидыш. Аллилуева обвинила Запад в том, что здесь она сразу же попала под жесткий контроль.
Он не разрешил ей поступать на филфак, поэтому девушка вынуждена была поступить на исторический факультет. Она люто ненавидела историю, а сама мысль о работе учителем по этому предмету ввергала ее в ужас. Также отец заставил ее после первого развода выйти замуж за того мужчину, которого выбрал он, — Юрия Андреевича Жданова. Этого тоже Светлана не могла простить Сталину. Сестра пятого мужа Уильяма Питерса.
По словам Светланы, золовке нужны были только мифические миллионы Сталина и она полностью управляла жизнью своего брата. По ее наставлению Светлана и Уильям развелись, когда оказалось, что наследного богатства нет.
Бывало, что она уходила из дома на несколько месяцев, а потом возвращалась. В своем письме, написанном в феврале 1918 года Надежда Аллилуева писала: Новый год у нас он совсем изменил нашу домашнюю жизнь.
Дело в том, что мама больше не живет дома, так как мы стали большие и хотим делать и думать так, как мы хотим, а не плясать под родительскую дудку; вообще — порядочные анархисты, а это нервирует: у нас дома для нее нет личной жизни, а она еще молодая и здоровая женщина. Окончательно она ушла от мужа, только после смерти Надежды в 1932 году. Все они появились на свет за короткий период с 1894 по 1901 годы. Летом 1938 года обратился к Сталину с предложением прекратить репрессии в РККА, а уже в ноябре второго числа , скончался в своем кабинете от инфаркта.
На следующий день после возвращения из санатория С Василием Сталиным Предполагается, что на самом деле был отравлен. Фёдор Сергеевич Аллилуев 1898—1955 98 Поздних фотографий нет, потому-что в 1920 году "получил психическую травму и на всю жизнь остался инвалидом". По свидетельству Микояна "в результате устроенной Камо Тер-Петросяном жёсткой проверки лояльности". Был самым умным из Аллилуевых, окончил с золотой медалью гимназию, был принят в гардемарины, не смотря на низкое происхождение, работал секретарем у Сталина до того, как был отправлен в часть особого назначения под командованием Камо.
После тихого помешательства, получал персональную пенсию, живя в однокомнатной квартире в Москве. С 16 лет стала жить со Сталиным. Работала у него в секретариате, но потом предпочла перейти к Ленину. Родила Вождю двоих детей: Василия 1921 и Светлану 1926.
В 1932 году покончила самоубийством по официальной версии. Точнее, они захоранивались вблизи от Надежды. Как и все старшие дети родилась в Тифлисе. Работала курьером и связной на конспиративной квартире, где и жила с родителями.
Позже трудилась секретарем в Совнаркоме. Начала писать книгу «Воспоминания», которая была издана издательством «Советский писатель» в 1946 году. По словам Светланы Аллилуевой дочери Сталина , эти «Воспоминания» вызвали у её отца страшный гнев... Аллилуевой, обвиняя её в грубых ошибках и полной некомпетентности.
Воспоминания написаны от имени всей семьи Аллилуевых, о чём в авторском предисловии А. Аллилуева пишет: «Рассказы моей матери О. Аллилуевой и брата Ф. Аллилуева дополняли мои воспоминания.
Большинство глав книги созданы нами сообща, и светлые образы брата Павла и сестры Надежды неизменно сопутствовали мне в моей работе» В 1948 году, Анну арестовывают за "шпионаж" и сажают на 5 лет. Потом добавляют еще пять.
Дочь Сталина - Светлана Аллилуева: тяжелая судьба
| Светлана Аллилуева: биография, личная жизнь, дочь Сталина | Любимая дочь Иосифа Сталина Светлана Аллилуева, которую называли «принцессой СССР» с детства была окружена заботой и вниманием любящего отца. |
| Дети Сталина. Семь тысяч лет одиночества Екатерины Ждановой — Сноб | дочь "отца народов", автор скандальных мемуаров, мятежная натура, презираемая моралистами и профессиональными патриотами. |
| Меня не угнетает, что я дочь Сталина. Зачем Светлана Аллилуева бежала в США | Haдeждa Cepгeeвнa Aллилyeвa poдилacь в Бaкy 22 ceнтябpя 1901 гoдa[3] и былa млaдшeй из чeтыpex дeтeй в ceмьe, poдившиcь пocлe Aнны, Фeдopa и Пaвлa[12]. |
| Аллилуева, Анна Сергеевна | Дочь Сталина откровенно рассказывает о своей семье, об эпохе, которую ей довелось пережить, и о своей сложной и увлекательной судьбе. В книгу также вошли давно не переиздававшиеся «20 писем к другу» – самая известная книга Светланы Аллилуевой. |
Дети Сталина. Лана Питерс (Светлана Аллилуева). Часть 3
Из тех людей, которые окружали семью Джугашвили-Аллилуевых, к 1953 году нерепрессированными остались единицы. После очередной волны арестов в конце 1948 года в тюрьму кроме всех прочих попали тётки Светланы — сестра и вдова брата матери. 9 марта 1967 года дочь Сталина Светлана Аллилуева, находившаяся по специальному разрешению советского правительства в Индии, обратилась в посольство США в Нью-Дели и заявила о своем нежелании возвращаться в СССР. Глава 4. ЕВГЕНИЯ АЛЛИЛУЕВА (ЗЕМЛЯНИЦЫНА). Евгения Александровна, жена Павла, брата Надежды Аллилуевой, была самой красивой женщиной в кругу руководящих работников Советов. Ее называли «Красой Москвы». По словам дочери Сталина Светланы Аллилуевой, дед был наполовину цыганом, а бабушка, Ольга Евгеньевна Федоренко, – немкой. Младшая в семье, Наденька обладала ярко выраженным независимым и вспыльчивым характером. внук Илья, сын Иосифа Григорьевича Аллилуева, родившегося в первом браке Светланы. Екатерина Жданова родилась в 1950 году от брака Светланы Аллилуевой и профессора Юрия Жданова.
Бегство из СССР, трагические романы и смерть в нищете: удивительная судьба дочери Сталина
дочки Иосифа Сталина, а также фото ее детей и матери Надежды Аллилуевой. Аллилуева Светлана Иосифовна – филолог – переводчик, писавшая мемуары о своем отце Иосифе Сталине, кандидат филологических наук, единственная дочь Сталина. Имя: Светлана Аллилуева (Svetlana. Светлана часта меняла мужей, заводила любовные романы, совершала необдуманные поступки, нелестно высказывалась о Советском Союзе, не считалась с мнением отца и, в конце концов, поменяла место жительства, уехав в США. А сейчас надо рассказать, как складывались изо дня в день отношения Самойлова и Светланы Сталиной-Аллилуевой. Я ничего не могу сказать о том, как они занимались любовью, хотя знаю, что эта сторона занимала огромное место в их жизни. У Светланы Аллилуевой, единственной дочери Иосифа Сталина, очень интересная биография и насыщенная личная жизнь. Женщина (ее фото можно увидеть ниже) прославилась благодаря своим книгам, в которых рассказывала всю правду об СССР и своем отце.
Баку начала ХХ века в воспоминаниях Анны Аллилуевой, написанных за несколько лет до помешательства
Анна Аллилуева, старшая сестра покойной жены Сталина, к которой приехала из Одессы за помощью Юлия, была женой Станислава Реденса, профессионального чекиста, начальника НКВД Московской области. Замужем за злом: трагическая судьба жены Сталина Надежды Аллилуевой. Надежда Аллилуева прожила всего 31 год. Из них 13 лет она была замужем за Иосифом Сталиным, которого многие называют воплощением зла. Haдeждa Cepгeeвнa Aллилyeвa poдилacь в Бaкy 22 ceнтябpя 1901 гoдa[3] и былa млaдшeй из чeтыpex дeтeй в ceмьe, poдившиcь пocлe Aнны, Фeдopa и Пaвлa[12]. Замужем за злом: трагическая судьба жены Сталина Надежды Аллилуевой. Надежда Аллилуева прожила всего 31 год. Из них 13 лет она была замужем за Иосифом Сталиным, которого многие называют воплощением зла. Анна Сергеевна Аллилуева, моя мать, была вторым ребенком в семье. Родилась она в Тифлисе в феврале 1896 года. Свое детство и юность она подробно описала в книге "Воспоминания", поэтому об этом периоде ее жизни я рассказывать уже не буду. Родными братьями Аллилуевой были советский военный деятель Павел Аллилуев и секретарь Сталина Федор Аллилуев. Старшая сестра Аллилуевой Анна была женой комиссара гозбезопасности СССР Станислава Реденса.
Тайные вожделения дочери Сталина
В итоге она поступила в аспирантуру Академии общественных наук при ЦК КПСС, после чего получила ученую степень кандидата филологических наук. Круг общения Светланы Аллилуевой был по-богемному широк. Светлана родилась в Ленинграде в последний день зимы 1926 года. Она была 2-м ребёнком в браке Иосифа Сталина с Надеждой Аллилуевой. Глава 4. ЕВГЕНИЯ АЛЛИЛУЕВА (ЗЕМЛЯНИЦЫНА). Евгения Александровна, жена Павла, брата Надежды Аллилуевой, была самой красивой женщиной в кругу руководящих работников Советов. Ее называли «Красой Москвы». комиссара государственной безопасности 1 ранга, расстрелянного в 1940 году. Светлана Аллилуева – "кремлёвская принцесса" – так называли её в ближайшем окружении Сталина. Сам вождь народов обожал свою младшенькую, любил, когда "малень.
Тайные вожделения дочери Сталина
Братья были совсем молоденькими, и она хотела их сберечь. Чего между родственниками не бывает?.. Следователь говорил всякую ересь: и комсомолка-то я плохая, и мой комсомольский билет уже сожгли... Через полгода привели в зал, где сидели двое здоровенных мужчин в форме, с одинаковыми курносыми носами. Высылаем вас в Ивановскую область... А у меня желудок был больной - ох, думаю, что же я там есть стану, в Иванове? Не знала, где это, думала, что отправляют в Сибирь. Дали с собой селедку и полбуханки хлеба и под конвоем, с собаками посадили в арестантский вагон.
Через несколько часов приехали в Иваново. Привезли в тюрьму: чистенько, уютно, на полах домотканые деревенские дорожки. Начальник тюрьмы, человек с лицом Фернанделя: "Ой, да чего между родственниками не бывает! Сегодня посадил, завтра - выпустит... Я вас в розовую камеру посажу, баньку сделаем, накормим. Вы теперь свободны - куда хотите, туда и идите". Лето, а я во всем зимнем".
В общем, приняли как родную и определили в камеру, выкрашенную розовой краской: "Да не волнуйтесь, это же ваш дядюшка. Да он вас уже простил! Но все равно приятно: хорошо, когда начальник тюрьмы тебе улыбается! А за окном играет музыка. Идите, погуляйте". Читаю афиши: гастролирует театр, где работает моя приятельница. Бегу в тюрьму: "Можно я схожу в театр?
Поужинайте и идите". Выхожу и вижу - идет моя Марьяшечка, племянница Ромена Роллана: вся в голубом, такая хорошенькая. Почему ты в зимнем? Там меня подвели к карте Ивановской области: театры были в Иванове, Шуе и Кинешме. В Москве мне запретили называться Аллилуевой. В Иванове меня могли узнать, в Кинешме работали однокурсники - значит, оставалась Шуя. У нас и документы сожгли, и в тюрьме не снимали на фото.
И имен у нас не было, их заменили номера... Исчезли для всех - как умерли. Когда меня посадили, в Малом сказали: разбилась, лежит в больнице. Что я сижу, в театре узнали через полгода. Но со мной обошлись мягче остальных родных: видно, в какую-то добрую минуту Сталин расслабился, и меня выпустили. Зато маму 6 лет продержали в тюрьме - никто не должен был знать, что арестована Аллилуева... Но порядка в стране не было.
В ивановской тюрьме мне дали бумажку, где было написано, что высланную из Москвы гражданку Аллилуеву надо устроить на работу. Я собрала вещички, пошла на вокзал... В тюрьме мне были рады: "Завтра мы вас сами проводим на вокзал. Но пока вы должны написать заявление, что хотите переночевать в тюрьме, потому что мы вас уже выпустили". И я пишу заявление: "Прошу разрешить мне провести ночь в тюрьме... А в шуйском МГБ сидит молоденький симпатичный офицерик: "Сейчас позвоним в театр, устроим вас, раз вы актриса... У меня были деньги на гостиницу: родные прислали 200 рублей.
Сидит регистраторша, и у нее точно такой же нос, как у людей с Лубянки: курносый и в то же время похожий на кулак. Кладу перед ней справку об освобождении: ох, думаю, что сейчас будет... И вдруг: "Миленькая ты моя! У меня муж тоже в тюрьме! Да я тебе лучший номер дам! Вы думаете, что умрете, а вы, оказывается, живы, вы думаете, что вас прибьют - а вас пригреют. В театр меня взяли актрисой, реквизитором и заведующей музыкальной частью.
Играла за сценой, как тапер, и пела цыганские песни: все спрашивали, откуда такая замечательная старуха-цыганка: у меня был очень низкий голос. Как дам: "О-очи че-ерные... Театр между тем прогорел, и я стала работать в школе для умственно отсталых... В 1953 году попала под амнистию - с уголовниками. В январе приехала в Москву на елку, но в Доме правительства охранник не позволил переночевать: "После одиннадцати обязаны уйти". Мама ждала, что он ее пожалеет И вот сижу я в Шуе, в своей избе, слушаю репродуктор, и вдруг диктор сообщает, что Иосиф Виссарионович после инсульта скончался. У меня слезы: "Боже мой, теперь будет властвовать Берия.
Сталин мог простить, а этот еще куда-нибудь загонит". Вскоре получаю телеграмму от братьев: "Приезжай срочно". На вокзале встречает средний брат, едем мимо Лубянки. Я закрываю лицо руками: "Ох, не могу я видеть это здание! Братья узнали, что Молотов нажал на все рычаги и его жену выпустили. Вот они ему и написали: "Где наша мама? Мы ничего не знаем о ней, ни посылок, ни передач не принимают".
И 2 апреля 1954 года - звонок: "Кира Павловна, это с Лубянки, полковник Имярек. Я хочу, чтобы вы приехали за своими мамой и тетей". Велела братьям собрать родных, позвонить Светлане, готовить праздничный обед, второпях оделась - и на Лубянку. Приехала, жду, а они шушукаются, волынят... И вдруг выходит мама. Раньше она была румяная, белотелая, с яркими голубыми глазами - а теперь у нее малиново-лиловое лицо и говорит с трудом, как бы заикаясь. От долгого молчания ослабли челюстные мышцы.
Чего между родственниками не бывает?.. Следователь говорил всякую ересь: и комсомолка-то я плохая, и мой комсомольский билет уже сожгли... Через полгода привели в зал, где сидели двое здоровенных мужчин в форме, с одинаковыми курносыми носами. Высылаем вас в Ивановскую область... А у меня желудок был больной - ох, думаю, что же я там есть стану, в Иванове? Не знала, где это, думала, что отправляют в Сибирь. Дали с собой селедку и полбуханки хлеба и под конвоем, с собаками посадили в арестантский вагон. Через несколько часов приехали в Иваново.
Привезли в тюрьму: чистенько, уютно, на полах домотканые деревенские дорожки. Начальник тюрьмы, человек с лицом Фернанделя: "Ой, да чего между родственниками не бывает! Сегодня посадил, завтра - выпустит... Я вас в розовую камеру посажу, баньку сделаем, накормим. Вы теперь свободны - куда хотите, туда и идите". Лето, а я во всем зимнем". В общем, приняли как родную и определили в камеру, выкрашенную розовой краской: "Да не волнуйтесь, это же ваш дядюшка. Да он вас уже простил!
Но все равно приятно: хорошо, когда начальник тюрьмы тебе улыбается! А за окном играет музыка. Идите, погуляйте". Читаю афиши: гастролирует театр, где работает моя приятельница. Бегу в тюрьму: "Можно я схожу в театр? Поужинайте и идите". Выхожу и вижу - идет моя Марьяшечка, племянница Ромена Роллана: вся в голубом, такая хорошенькая. Почему ты в зимнем?
Там меня подвели к карте Ивановской области: театры были в Иванове, Шуе и Кинешме. В Москве мне запретили называться Аллилуевой. В Иванове меня могли узнать, в Кинешме работали однокурсники - значит, оставалась Шуя. У нас и документы сожгли, и в тюрьме не снимали на фото. И имен у нас не было, их заменили номера... Исчезли для всех - как умерли. Когда меня посадили, в Малом сказали: разбилась, лежит в больнице. Что я сижу, в театре узнали через полгода.
Но со мной обошлись мягче остальных родных: видно, в какую-то добрую минуту Сталин расслабился, и меня выпустили. Зато маму 6 лет продержали в тюрьме - никто не должен был знать, что арестована Аллилуева... Но порядка в стране не было. В ивановской тюрьме мне дали бумажку, где было написано, что высланную из Москвы гражданку Аллилуеву надо устроить на работу. Я собрала вещички, пошла на вокзал... В тюрьме мне были рады: "Завтра мы вас сами проводим на вокзал. Но пока вы должны написать заявление, что хотите переночевать в тюрьме, потому что мы вас уже выпустили". И я пишу заявление: "Прошу разрешить мне провести ночь в тюрьме...
А в шуйском МГБ сидит молоденький симпатичный офицерик: "Сейчас позвоним в театр, устроим вас, раз вы актриса... У меня были деньги на гостиницу: родные прислали 200 рублей. Сидит регистраторша, и у нее точно такой же нос, как у людей с Лубянки: курносый и в то же время похожий на кулак. Кладу перед ней справку об освобождении: ох, думаю, что сейчас будет... И вдруг: "Миленькая ты моя! У меня муж тоже в тюрьме! Да я тебе лучший номер дам! Вы думаете, что умрете, а вы, оказывается, живы, вы думаете, что вас прибьют - а вас пригреют.
В театр меня взяли актрисой, реквизитором и заведующей музыкальной частью. Играла за сценой, как тапер, и пела цыганские песни: все спрашивали, откуда такая замечательная старуха-цыганка: у меня был очень низкий голос. Как дам: "О-очи че-ерные... Театр между тем прогорел, и я стала работать в школе для умственно отсталых... В 1953 году попала под амнистию - с уголовниками. В январе приехала в Москву на елку, но в Доме правительства охранник не позволил переночевать: "После одиннадцати обязаны уйти". Мама ждала, что он ее пожалеет И вот сижу я в Шуе, в своей избе, слушаю репродуктор, и вдруг диктор сообщает, что Иосиф Виссарионович после инсульта скончался. У меня слезы: "Боже мой, теперь будет властвовать Берия.
Сталин мог простить, а этот еще куда-нибудь загонит". Вскоре получаю телеграмму от братьев: "Приезжай срочно". На вокзале встречает средний брат, едем мимо Лубянки. Я закрываю лицо руками: "Ох, не могу я видеть это здание! Братья узнали, что Молотов нажал на все рычаги и его жену выпустили. Вот они ему и написали: "Где наша мама? Мы ничего не знаем о ней, ни посылок, ни передач не принимают". И 2 апреля 1954 года - звонок: "Кира Павловна, это с Лубянки, полковник Имярек.
Я хочу, чтобы вы приехали за своими мамой и тетей". Велела братьям собрать родных, позвонить Светлане, готовить праздничный обед, второпях оделась - и на Лубянку. Приехала, жду, а они шушукаются, волынят... И вдруг выходит мама. Раньше она была румяная, белотелая, с яркими голубыми глазами - а теперь у нее малиново-лиловое лицо и говорит с трудом, как бы заикаясь. От долгого молчания ослабли челюстные мышцы. Я испугалась, прижала ее к себе: "Мама, какое счастье...
Мы с папой живем в квартире его старого друга Назарова. Дуня - его жена. Она - простая, веселая и нравится мне так же, как нравится хмурый по виду, но такой заботливый ко мне Иван Назаров. Все мне у них по душе... Бывает у Назаровых гость, которого я приметила сразу. Голубоглазый, светловолосый, он выделяется среди остальных. Зовут его Петр Монтин, и он часто шутит со мной, звучно, громко смеясь. У Монтина приятный, мягкий, раскатисто-певучий голос, и кажется мне, все любят слушать его. Когда Монтин говорит, в комнате замолкают и все глядят на него. Дядя Ваня тоже приходит к Назаровым. По воскресеньям он водит меня гулять и покупает мне кишмиш-лаблабо - сладкий рассыпчатый горох с изюмом и бада-буды - обсыпанные сахаром хлопья кукурузы. Продавцы-татары поджаривают сласти на углях у своих лотков, тут же на улице. Здесь все происходит на улице. На улице стригут и бреют. Я останавливаю дядю Ваню, чтобы поглядеть, как работают уличные цирюльники. Мужчины поднимаются с низких скамеечек и надевают на выбритые посредине головы замусоленные, грязные шапочки. Это носильщики тяжестей, амбалы - так их зовут в Баку. Я вижу, как они идут посредине улицы, сгибаясь и вздрагивая под непомерной ношей. Мне кажется: вот-вот они упадут. Подложив под головы веревочные носилки, амбалы спят в пыли, прямо на тротуаре... Ни на кого не глядя, важно шагают почтенные краснобородые тюрки. А за ними, постукивая каблучками, скользят шуршащие шелками непонятные фигуры. На лицах у них шелковые маски, и в прорезях сверкают живые черные глаза. Со страхом и любопытством гляжу я им вслед. Кто-то из прохожих говорит: - Это жены-тюрчанки со своим мужем. Меня опять привозят в Тифлис, в Дидубе, к бабушке. Глава тринадцатая Отец остался в Тифлисе. Почему нерадостно сегодня в доме... Он треплет меня по щеке и отходит к товарищам. Не слышно обычных шуток и слов привета. В руках у отца я вижу лист бумаги. Когда товарищи рассаживаются, отец вслух читает телеграмму из Баку, всего несколько слов: "Вчера вечером выстрелом в голову убит Петр Монтин". У отца дрожит голос. Он кладет на стол скомканный листочек. В комнате долго молчат. У меня тоскливо сжимается сердце. Ведь я помню Петра, его голос, такой звонкий, когда он говорил, мягкий и глубокий, когда он затягивал песню. За что же его убили? Кто-то поднимается и говорит: - Ушел из жизни любимый наш товарищ. Он боролся за народную свободу, и за это его убили. Я вслушиваюсь в слова, которые произносят дрожащими голосами. Я вижу слезы на лицах. Монтина, значит, очень любили. Я помню, как Дуня Назарова рассказывала: - Петра звали неуловимым. Никогда не удавалось его удержать в тюрьме, всегда убегал. Как-то к тюрьме подъехала подвода с хлебом. Петра вывели на прогулку. Часовые и не заметили, как он оказался под телегой. Не успели хватиться, а он уже был за воротами. Бакинцы послали Монтина в Тифлис на Кавказскую конференцию большевиков, которая проходила под руководством Сталина. Монтин вернулся в Баку, и в тот же день на улице его застрелил подосланный охранкой убийца. Рабочие Баку тысячной толпой вышли на улицу проводить тело погибшего товарища. Гневом, горечью полны были их речи. Гроб с останками Монтина везли в Тифлис. Там Петр родился, там, в Дидубе, в железнодорожных мастерских начал он свой путь борца-революционера. Тифлисская полиция не могла помешать траурной встрече. Гроб Монтина выставили на площади, вооруженные железнодорожники выстроились у тела товарища: почетный караул. Приспущен красный флаг. Молчаливым потоком движется толпа туда, где на постаменте стоит цинковый гроб. С Варей и Шурой я в толпе. Цветы в руках людей. Цветы на гробу. Розы, хризантемы, астры - все, чем щедра тифлисская осень. Траурный марш разрывает тишину. Я гляжу вокруг люди плачут. Мы подходим ближе, поднимаемся к гробу. Раздвигая ветки, я заглядываю в стекло, вделанное в изголовье гроба. Лицо Монтина кажется мне живым. Я узнаю его крупные черты, широкий лоб. Только закрыты глаза и виднеется темное запекшееся пятнышко у виска. Маленькая сморщенная старушка стоит у гроба, кто-то ее обнимает. А потом Петр уехал в Баку, Его и привезли сюда, чтобы похоронить на родине. Его все здесь знают. Вперед выходит товарищ. Простые слова. Дети их запомнят. Похороны Монтина показали властям силу тифлисского пролетариата. Вооруженная охрана рабочих поддерживала образцовый порядок. Черносотенцы не посмели помешать. Цепь железнодорожников не подпустила близко полицию. Похороны Монтина явились началом декабрьских событий в Тифлисе. Это было ответом на вооруженное восстание в Москве на Пресне. Очень скоро отец приходит за мной к бабушке. Мама с Павлушей, Федей и Надей приезжают из Москвы - прим. Она в нижнем полуподвальном этаже. Окна выходят на улицу. Сзади каменистый двор отлого спускается к морю. Мне нравится, что море так близко. Наступил, наконец, день, когда мы снова вместе. Как выросли Федя и Надя! За столом идут рассказы о Москве. Море и солнце вволю отпущены нам в Баку.
Первые меньше, проще. Много в папках тридцатых собственноручных показаний, как правило, написанных так, что даже почерк кажется испуганным. В собственноручных показаниях видны личность, характер, состояние духа на тот час, когда они писались. Эффект присутствия персонажа. В сороковых распухшие папки «дел» полнились показаниями, напечатанными на машинке, далеко не всегда подписанными допрашиваемым, и тон, и стиль разных показаний выглядели как бы на одно лицо. Словно один и тот же человек снимал их с одного человека и сам же записывал. Стиль тюремных держиморд целиком поглощал индивидуальность той или иной личности, сидевшей перед ним. Следователей сороковых всегда интересовала одна и та же тема — интимная жизнь допрашиваемых, ее подробности, не имеющие никакого отношения к «делам шпионок». Что это было? Извращенность следователей или, наоборот, скованность их? Они определенно фантазировали на страницах «дел», безнаказанно изливая свои тайные неудовлетворенности и комплексы. Думаю, зря Владимир Аллилуев обвиняет Киру Павловну: ее показания наверняка были сочинены следователем, а она ничего не подписывала и даже не знала, что его мать, Анна Сергеевна, тоже в тюрьме. На ней КГБ. Сидит такой опрятный, вроде интеллигентный, хорошенький, а я ему говорю: «Мне надо работать в театре, у меня никакой другой специальности нет». Он снимает трубку: «Театр Горького? Это оттуда-то. Тут приехала ссыльная, она должна работать в театре». Ему отвечают, и он мне передает, что «местов нет», но можно там работать на разных работах. А мне что? Я там стала и актрисой, и аккомпаниатором, и реквизитором. Парень этот послал меня в гостиницу, устроиться на несколько дней. Сидит в платке, ну, баба-яга. Даю ей бумагу: «Аллилуева-Политковская выслана на 5 лет в Ивановскую область». Она молчит, смотрит и вдруг как заревет в три ручья: «Миленькая ты моя, у меня муж тоже сидит, я тебе лучший номер дам! Стала играть в театре. Паспорт мне выдали на фамилию мужа. Я всего-то два года была замужем, когда меня забрали. Муж приехал ко мне, ну что ему было делать в Шуе? Он в Малом театре работал помрежем, когда мы познакомились, а перед тем, как мне сесть, поступил в дипломатическую школу. Побыл у меня, посмотрел: играю я спектакль — в зале восемь человек. Мы играем, наслаждаемся, можно сказать, для себя, а потом нам по рублю дают зарплаты. Паек получаю: черный хлеб. Родители его прислали мне письмо: «Спасите нашего сына, если вы не дадите ему развод, он погибнет». Я на него нисколько не в обиде — раз партийный, значит, все будет делать, как им надо. Любовь кончилась — вот что было обидно. И должна сказать, эти умственно отсталые бывали часто умнее умных. Я подружилась с ними, они меня провожали до дома, другие учителя взревновали, стали говорить: «Вот вы их любите, а они вам прозвище дали — Гиря Павловна Поллитровская-Полбутылкина», а я отвечаю: «Какие же они умственно отсталые — очень остроумные». Ссылка моя кончилась в январе 1953 года. Я поехала в Москву, но, как выяснилось, у меня не было права проживания во всех столицах. Вахтер Дома на набережной, когда я вошла в подъезд, желая повидать братьев, сказал: «Пропущу, но после 23 часов я вас выведу. Нет права оставаться в доме». Я поехала к маминой сестре, тете Кате, побыла у нее и вернулась в Шую. После смерти Сталина мой брат Сережа вызвал меня в Москву. Встретил на вокзале, везет. Проезжаем Лубянку, я отвернулась, а он говорит: «Ты разве не знаешь? Берия арестовали и расстреляли». Второго апреля 1954 года мне позвонили с Лубянки: «Здравствуйте, мы вам сейчас пришлем машину, вы можете забирать маму и тетю». Я в шоке. Спрашиваю: «А это не первоапрельская шутка? Она сильно изменилась, румянец на лице лиловый. Мы обнялись, мама немного отстранилась, оглядела меня и говорит: «А более безвкусно ты не могла одеться? И когда, спускаясь по лестнице, я ей сказала: «Берия посадили», она закричала на всю лестницу, чтобы ее могла услышать Анна Сергеевна, моя тетя: «Нюрочка, ты слышишь, Берия-то посадили! Михаил Иванович Царев не имел права не восстановить ее в театре, но нашел повод: «Вы в Шуе работали, у вас другой почерк». И отказал. Ссылаясь на «почерк», великолепный Михаил Иванович показал свой «почерк»: за его отказом, скорее всего, скрывалась осторожность руководителя, предпочитавшего в годы разоблачения Сталина не подводить родной театр присутствием в нем сталинской племянницы: так пострадавшая от дяди «враг народа» Кира Павловна Политковская получила новое невидимое клеймо: «родственница тирана». Но свет не без добрых людей.
"Практически не общается с людьми": Как живет родная внучка Сталина в камчатском поселке
Назвал он этот плацдарм, как это любят на Западе, элегантно, как некую "братскую ассоциацию народов, говорящих на английском языке. Это означает особые отношения между Британским содружеством наций, с одной стороны, и Соединенными Штатами — с другой. Братская ассоциация требует не только растущей дружбы и взаимопонимания между нашими двумя обширными, но родственными системами общества, но и сохранения близких отношений между нашими военными советниками, проведения совместного изучения возможных опасностей, стандартизации оружия и учебных пособий, а также обмена офицерами и слушателями в технических колледжах. Это должно сопровождаться сохранением нынешних условий, созданных в интересах взаимной безопасности, путем совместного использования всех военно-морских и авиационных баз, принадлежащих обеим странам во всем мире. Это, возможно, удвоило бы мобильность американского флота и авиации. Это значительно увеличило бы мощь британских имперских вооруженных сил и вполне могло бы привести к значительной финансовой экономии. Впоследствии может возникнуть принцип общего гражданства, и я уверен, что он возникнет". Этот союз по мнению Черчилля, должен быть направлен против Советского Союза и зарождавшихся социалистических государств. В этой речи впервые прозвучал антисоветский термин "железный занавес", изобретенный еще в феврале 1945 года И. Этот занавес, заявил Черчилль, опустился на Европейский континент и разделил его по линии от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике. Бывший английский премьер призвал применить против СССР силу как можно скорее, пока он не располагает ядерным оружием.
Английские избиратели оказались провидцами, провалив Черчилля на прошедших парламентских выборах. Западногерманский либеральнобуржуазный публицист С. Хаффнер в этой связи тонко заметил: "Черчилль был нужен Англии, чтобы вести войну против Германии. Однако при всем восхищении и всей благодарности за то, что он сделал в войне против Германии, Англия не захотела его услуг для развязывания войны против Советского Союза". Сталин же, в интервью корреспонденту газеты "Правда", так прокомментировал фултонское выступление У. Черчилля: "По сути дела, г. Черчилль стоит теперь на позиции поджигателя войны. Черчилль здесь не одинок — у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Г-н Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира.
По сути дела, г. Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке, — в противном случае неизбежна война. Несомненно, что установка г. Черчилля есть установка на войну, призыв к войне с СССР". Сталин, быть может, лучше и быстрее других понял, чем это грозит стране и ее народу, еще не успевшим остыть от тяжелой войны 1941—1945 годов, в безжалостном молохе которой безвозвратно исчезали людские жизни и национальное богатство. Целую треть национального нашего богатства, созданного трудом многих поколений, унесла война. По тогдашнему курсу война обошлась нашей стране в 485 миллиардов рублей с учетом стоимости разрушенного. Поставки по ленд-лизу СССР составили около 10 миллиардов долларов, что составляет 3,5 процента от общих военных расходов США в годы войны. Вот вам и реальный вклад США в победу. Разжигание новой, пока "холодной войны" против СССР означало, что право на значительный подъем своего жизненного уровня, завоеванного народом в военных победах, право на отдых после тягот войны, удовлетворение многих кричащих нужд приходилось откладывать Но иного выхода не было.
Наступал очередной этап тяжелой, напряженной работы. На его похоронах мама и бабушка последний раз виделись со Сталиным. Здесь мне придется обратиться к книге Л. Разгона "Непридуманное", вернее к главе "Жена Президента". Как раз эта глава, посвященная трагической судьбе жены Михаила Ивановича — Екатерины Ивановны Калининой — была опубликована в "Огоньке". Но начну с комментария, предваряющего журнальную публикацию. Все, о чем рассказывает сегодня писатель Лев Разгон, — правда. В ее обычном словарном обозначении: "То, что действительно есть, в действительности было". В этой главе автор обращается к излюбленной теме нашей демократической интеллигенции — разоблачение сталинских репрессий. Он пишет опять-таки о страхе, который пронизал все общество — от кремлевских верхов до отдаленной таежной деревни, о безропотных кремлевских "окруженцах" разнежившегося Сталина, которому надоели слезы старика Калинина, о Екатерине Ивановне, пристроенной сердобольным автором этого рассказа и его "женой и другом" Р.
Берг на "платную" работу в лагере — счищать гнид с арестантского белья и т. Публикация сопровождается фотографией похорон М. Калинина, сделанная С. Гурарий и И. Петровым и опубликованная в том же "Огоньке" еще в 1946 году. Разгон пишет о похоронах М. Калинина и этой фотографии так: "Мы были тогда еще в Усть-Вымлаге. Со странным чувством мы слушали по радио и читали в газетах весь полный набор слов о том, как партия, народ и лично товарищ Сталин любили покойного. Еще было более странно читать в газетах телеграмму английской королевы с выражением соболезнования человеку, год назад чистившему гнид в лагере. И уж совсем было страшно увидеть в газетах и журналах фотографии похорон Калинина.
За гробом покойного шла Екатерина Ивановна, а рядом с нею шел Сталин со всей своей компанией". Ну а теперь по поводу правды. Должен огорчить детского писателя — никакой Екатерины Ивановны там нет, рядом со Сталиным за гробом покойного шли Анна Сергеевна Аллилуева, моя мать, и Ольга Евгеньевна, моя бабушка. Спутать этих женщин с Екатериной Ивановной мог только тот человек, который никогда в жизни ее не видел. Вот где правда. Нет этой правды и в других главах разгоновского произведения, когда, например, описываются похороны Надежды Аллилуевой и сообщаются некие подробности, чтобы лишний раз заклеймить Сталина, его лицемерие. Разгон описывает, как Сталин стоял у гроба, как шел за ним, как стоял у раскрытой могилы, нарочно прикрыв глаза растопыренными пальцами кисти руки, чтобы исподтишка, наблюдать, кто на эти похороны пришел, а кто нет. Все это преднамеренная, нарочитая ложь и клевета. Я уже писал о похоронах Надежды, но еще раз повторю — не стоял Сталин у гроба, не ходил на кладбище. Разгон, в отличие, допустим, от А.
Рыбакова или В. Успенского, лишил себя права на вымысел, назвав свое творение "Непридуманное". Наверное, за эту способность выдавать ложь за правду да еще призывать людей к покаянию Л. Разгона пригласили выступить в качестве свидетеля от обвинения на заседаниях Конституционного суда, рассматривавшего вопрос о правомочности запрета КПСС. Книги деда и мамы вышли в 1946 году. Вокруг них началась пропагандистская суетня: обсуждения, читки, читательские конференции, маму часто приглашали на них, задавалось множество вопросов, часто выходящих за рамки написанного. Мероприятия шли одно за другим, так уж устроены наши люди — ни в чем не знают меры. Я был на одном из таких вечеров, и мне он не понравился, много там было чепухи, отсебятины. Эдакая окрошка из попурри на разные темы. И если кто-то хотел погреть на этом руки и нечто выудить, успех был бы обеспечен.
Я думаю, так к тому и шло. Мама моя к такого рода мероприятиям готова не была, чувствовала себя скованно перед большой аудиторией и отвечала, очевидно, не всегда удачно. А кто-то все тщательно собирал, накапливал, по-своему интерпретировал и посылал куда следует. Уверен, что рецензия, опубликованная в "Правде" 11 мая 1947 года — "Безответственные измышления", подписанная Федосеевым, будущим академиком, идеологом, была навеяна именно этими вечерами. В этой погромной рецензии, по существу, отсутствовал необходимый объективный анализ, хотя многие замечания носили здравый характер. Но тон, похожий на окрик, усиленный просто клеветническими измышлениями, создавал у читателей ощущение, что он имеет дело с какой-то антисоветчиной. Значит, жди неприятных событий. Автор не постеснялся обвинить мою мать в стяжательстве, будто книгу она свою писала ради одной корыстной цели — заработать большой гонорар. Но люди, хорошо ее знавшие, этому уж никак не могли поверить! Видимо, и Светлана не очень разобралась в этой истории, когда в своей книге написала, что "Воспоминания" вызвали "страшный" гнев отца.
Должно быть, с его слов угадывались отдельные резкие формулировки, — была написана в "Правде" разгромная рецензия Федосеева, недопустимо грубая, потрясающе безапелляционная и несправедливая. Все безумно испугались, кроме Анны Сергеевны. Она даже не обратила на рецензию внимания, поскольку восприняла ее как несправедливую и неправильную[16]. Она знала, что это неправда, чего же еще? А то, что отец гневается, ей было не страшно; она слишком близко его знала, он был для нее человеком со слабостями и заблуждениями, почему же он не мог ошибиться? Она смеялась и говорила, что будет свои воспоминания продолжать". Должен сказать, что так думала тогда не только Светлана. Одно время и я склонялся к этой версии, но что-то в ней давало сбой. В книге не было ничего такого, что могло вызвать гнев Сталина. И потом, многое из нее было опубликовано уже в журналах и газетах, все это было известно Сталину и реакции негативной у него не вызывало.
Да и сам выход книги, если читатель помнит, был ведь санкционирован Сталиным, а он просто так, "не глядя", ничего ведь не одобрял. Еще одно, книга вышла в 1946 году, мать была арестована через два года. Если дело в книге, то зачем надо было огород городить, устраивать какое-то следствие, когда достаточно было построить все обвинение на основе книги? Поразмыслив, я от этой версии отказался. Все дело в том, что было вокруг книги. Этими читательскими конференциями воспользовались для того, чтобы приписать матери то, что она не говорила и не могла говорить. Вроде той басни, что поведал, якобы со слов моей матери, "историк" В. Антонов-Овсеенко — о поездке Сталина, Надежды и деда в Царицын. Я писал об этом выше. Это чистейшая ложь.
И я нисколько не сомневаюсь, что именно такие лживые и специально придуманные кем-то заинтересованным истории и послужили в скором времени причиной ее ареста. Но это будет в 1948 году. А пока еще шел 1947 год. Шумиха вокруг маминой книги и книги деда была в разгаре. Маму приняли в Союз писателей. Леонид учился на первом курсе Московского энергетического института, а я — в шестом классе. Международная обстановка не радовала. Абстрактная линия США на "сдерживание коммунизма" стала оборачиваться сколачиванием агрессивных блоков и окружением СССР плотным кольцом американских военных баз. На исходе 1947 года проводится реорганизация высшего государственного руководства в США, учреждается Совет национальной безопасности во главе с президентом. В прямом подчинении Совета образуется ЦРУ, основывается министерство обороны.
Эта структура была создана для войны. Фултоновская речь Черчилля была принята в качестве государственной политики США. В нашей семье произошло событие, в мае 1947 года Светлана развелась с Г.
Свободная форма писем позволила мне быть абсолютно искренней, и я считаю то, что написано — исповедью. Тогда мне не представлялось возможным даже думать об опубликовании книги. Сейчас, когда такая возможность появилась, я не стала ничего изменять в ней, хотя с тех пор прошло четыре года, и я уже теперь далеко от России. Кроме необходимой правки в процессе подготовки рукописи к печати, несущественных купюр и добавления подстрочных примечаний, книга осталась в том виде, в каком её читали мои друзья в Москве. Мне бы хотелось сейчас, чтобы каждый, кто будет читать эти письма, считал, что они адресованы к нему лично. Светлана Аллилуева. Май, 1967 г. Локуст Валлей. Для кого-то писание книг — это способ заработка. Для кого-то — заявить о себе, прославиться, получить поощрение. Но у Аллилуевой было всё: известность, деньги, слава, узнавание; всё, что душа пожелает, ибо происхождение её, вся жизнь, судьба — уже и есть слава, знаменитость, узнаваемость. Тогда для чего писать книгу? С какой целью? Если бы это были произведения писателя, не отягощённого именем Сталина, не вышагнувшего из его семьи, то в любом случае понимаешь всё, что вышло из-под пера Светланы Аллилуевой несомненно талантливо. Как я оставила тебя одну, свет мой, как ты плачешь там теперь, а ведь ты у меня крепкая и не любишь быть плаксой, амазоночка моя бесстрашная. Что же я с тобой сделала, ведь не увижу тебя долго, своими руками отдала тебя — как Лара отдала свою кровную, любимую Таню… Да, ведь у Лары была ещё дочка Катенька, от мужа её нелюбимого, но какая нам, женщинам, разница, мы любим своих детей, потому что мы их родили… Ах, да ведь это моего второго мужа, нелюбимого, звали Юрий Андреевич Жданов. И так же одинаково крутились на одном месте, как колёсики в механизме, все их революционные идеи и фразы…Все лица мешаются, ничего не могу понять сквозь слёзы, почему одинаковые имена, неужели мало других русских имён? Но вот передо мной оплаканная Аллилуевой родина, из которой она бежала. Но эта родина внутри, а, как известно, от себя не убежишь. Как можно вынуть из себя, выдернуть этот мертвящий ком из груди? Это цветастое смёрзшееся внутри себя? Эту незабытую родину. Огромная — а поместилась в сердце… И дети! Особенно они! Потому, что их тоже пришлось бросить. Как была оставлена Светлана своей мамой Надеждой Аллилуевой, застрелившей саму себя из «такого маленького револьвера». А Светлане было тогда всего 6 лет. Долгое время кончина матери скрывалась, девочке говорили, что мама уехала в Германию. Итак, Светлана Аллилуева, рыжеволосая, кудрявая, невысокого роста женщина, исполненная страстей, чувств, желания любить, выйти замуж за любимого, увлекающаяся, чувственная женщина. И этот довлеющий контроль, поминутный, пошаговый, когда многое нельзя, или почти всё нельзя, ибо в Кремль попасть трудно, а обратно — никак. Аллилуева попала в Кремль напрямую, она родилась уже будучи кремлёвской. Её нянчили, взращивали, кормили, поили, учили. И всё это происходило «за зубчатыми стенами московского Кремля». Из Светланы Аллилуевой получилась красивая женщина.
Светлана, возможно, верно ухватила какой-то внешний рисунок, но Сталин любил и ценил в моей матери ее умение находить общий язык с людьми, ладить с ними. Не случайно в тяжелую годину войны он позвал к себе не деда или бабушку, а мою мать, когда просил поехать всей семьей в Сочи к Светлане. Он знал, что если договорится с матерью, значит, согласие обретет вся семья. Анна Сергеевна была тогда тем стержнем, который удерживал от распада всю нашу большую семью, переживавшую свои внутренние сложности и проблемы. И Василий, и Светлана, и Галина Бурдонская в трудные минуты обращались к моей маме. Они и раны-то свои "зализывали" у нее на плечике и подолгу жили у нас дома, как это было с Василием или Галиной. Я могу со знанием дела поспорить со Светланой в том, что нам, Леониду и мне, своим детям, мать спуску не давала и за любую нашу провинность строго наказывала. Иное дело - отношение к Светлане и Василию. Вся семья видела, что сошедшиеся вместе два жестких характера их родителей не лучшим образом сказываются на их детях. Поэтому каждый в семье пытался как-то компенсировать недостающее детям родительское тепло своей добротой. А уж после злополучного самоубийства Надежды родичи всю свою любовь к ней перенесли на ее детей, так рано оставшихся без материнского внимания и воспитания. Но дети тогда уже сформировались как личности, и коренным образом воздействовать на них уже было невозможно. И тем не менее и моя мать, и дед с бабушкой не проходили мимо их "чудачеств". Я сам был частым свидетелем тех скандалов, которые возникали в семье в 40-е и 50-е годы из-за различных "художеств" Василия. В детскую память врезался последний приезд Сталина в Зубалово в апреле 1941 года, о котором я рассказывал выше. Я помню, как радушно, искренне радостно встретились друг с другом эти люди - моя мама и Сталин, детское сознание уловило бы любую фальшь и наигранность. Мать довольно часто разговаривала со Сталиным по телефону и всегда это делала спокойно, без какой-либо нервозности. Обычно она шла к И. Тевосяну, который жил в соседней квартире, и пользовалась его "вертушкой", телефоном спецсвязи, стоявшим у него дома. Пойду к Тевосяну, - говорила она в таких случаях, - позвоню Иосифу. И шла, и звонила, и разговаривала с ним. И никогда ей в этом не было отказа. Володя Тевосян, сын Ивана Федоровича, вспоминая те годы, говорит: - "Вертушка" стояла у нас в спальне отца. Анна Сергеевна частенько заходила к нам, и я провожал ее в спальню, где стоял этот телефон. Она набирала номер, и ее соединяли со Сталиным. Разговор обычно касался семейных дел, детей, Светланы, Василия. Иногда Анна Сергеевна жаловалась Сталину на те или иные "художества" его детей. Если бы Сталин не доверял моей матери хоть в чем-то, то, будучи человеком последовательным во всех своих действиях, он никогда бы не позволил ни ей, ни ее детям жить в Зубалове вместе со Светланой и Василием. Однако были люди, которым это доверие не нравилось, не нравилось, что моя мать могла позвонить Сталину и что-то сказать ему, о чем-то спросить. Продолжая свою линию на изоляцию Сталина, отсекновение от него близких людей, они позаботились о том, чтобы эти контакты прекратить, а мою мать в этих целях дискредитировать. К тому же им не нравилось, что моя мать многое знала о них самих, их семьях. Как раз на горизонте замаячила новая волна репрессий. Но не будем торопить события. Еще шел 1945 год. Весной того победного года Сергей, старший сын Павла Аллилуева, с медалью закончил школу и поступил на учебу в МГУ на физико-математический факультет. Дочь Павла Кира работала в Малом театре. Радзиевский, ставший потом его близким другом. Глеб был на несколько лет старше Сергея. Он воевал, попал в немецкий плен, провел там почти всю войну и был освобожден нашими войсками. И вот теперь - счастливое время студенчества. Я вспоминаю о Глебе, не дожившем из-за подорванного здоровья до наших дней, не только потому, что он был хорошим другом Сергея и всей нашей семьи, но и потому, чтобы этим примером возразить "новым историкам", утверждавшим, что все наши солдаты, попавшие в плен, были отправлены в "сталинские лагеря". Страна продолжала энергично восстанавливать народное хозяйство. Когда после окончания войны вновь встал вопрос о темпах и сроках восстановления промышленно-экономического потенциала страны, И. Сталин сказал: "Мы можем восстановить разрушенное народное хозяйство за 10—15 лет. Но этого срока нам империалисты не дадут. Мы можем восстановить хозяйство за 5 лет. Но и этого срока нам могут не дать. Мы должны восстановить народное хозяйство за 2,5 года". Этот срок оказался реальным. Сегодня он кажется абсолютно невероятным, фантастическим, особенно на фоне умирающей промышленности и спада всех темпов экономического развития страны. В 1947 году была отменена карточная система, проведена денежная реформа. Социалистически ориентированная система со своим централизованным планированием, концентрацией государственных сил и ресурсов на решающих участках народного хозяйства , единой правящей партией, способной поднять и мобилизовать народ на решение узловых проблем, еще раз продемонстрировала свои преимущества и возможности. Вместе с тем Сталин отлично понимал, что мы можем оставаться социалистической страной только будучи великой державой. Взаимозависимость здесь была жесткой и органичной. В конце 1945 года Сталин тяжело заболел: инсульт. Сказались огромное напряжение предвоенных и военных лет, накопившаяся за эти годы усталость, возраст - ему уже было шестьдесят шесть лет. Болел он долго, трудно, но помощь медицины и внутренняя воля позволили одолеть эту хворобу, из которой далеко не каждый мог выкарабкаться. В феврале 1946 года мама отпраздновала свое пятидесятилетие, юбилей собрал за праздничным столом всю семью и многих, многих наших друзей. Отсутствовал только Сталин, но мы и не рассчитывали его увидеть. Мама получила уйму поздравлений. Пришел поздравить ее и начальник личной охраны Сталина генерал Н. Я видел эти полотна великих мастеров прошлого на выставке, которая была организована в Музее имени А. Пушкина перед тем, как эти шедевры, отреставрированные нашими лучшими специалистами , вернулись на свою родину. Я видел эти картины и еще тогда, когда они только прибыли к нам, покалеченные, разорванные, со следами плесени, огня, осыпающейся краской, без рам, но все равно они были прекрасны. Мать специально водила меня в течение нескольких дней смотреть эти картины и много рассказывала мне о них. Трумена У. Черчилль произнес свою печально знаменитую речь, положившую начало "холодной войне". Как видим, нам не дали не только 10—15 лет, но и тех 2,5 года, о которых говорил Сталин. Черчилль, полагавший, что с Россией можно разговаривать только на силовом языке, предложил создать антисоветский плацдарм, дающий старт на установление англо-американского мирового господства. Назвал он этот плацдарм, как это любят на Западе, элегантно, как некую "братскую ассоциацию народов, говорящих на английском языке. Это означает особые отношения между Британским содружеством наций, с одной стороны, и Соединенными Штатами - с другой. Братская ассоциация требует не только растущей дружбы и взаимопонимания между нашими двумя обширными, но родственными системами общества, но и сохранения близких отношений между нашими военными советниками, проведения совместного изучения возможных опасностей, стандартизации оружия и учебных пособий , а также обмена офицерами и слушателями в технических колледжах. Это должно сопровождаться сохранением нынешних условий, созданных в интересах взаимной безопасности, путем совместного использования всех военно-морских и авиационных баз, принадлежащих обеим странам во всем мире. Это, возможно, удвоило бы мобильность американского флота и авиации. Это значительно увеличило бы мощь британских имперских вооруженных сил и вполне могло бы привести к значительной финансовой экономии. Впоследствии может возникнуть принцип общего гражданства, и я уверен, что он возникнет". Этот союз по мнению Черчилля, должен быть направлен против Советского Союза и зарождавшихся социалистических государств. В этой речи впервые прозвучал антисоветский термин "железный занавес", изобретенный еще в феврале 1945 года И. Этот занавес, заявил Черчилль, опустился на Европейский континент и разделил его по линии от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике. Бывший английский премьер призвал применить против СССР силу как можно скорее, пока он не располагает ядерным оружием. Английские избиратели оказались провидцами, провалив Черчилля на прошедших парламентских выборах. Западногерманский либеральнобуржуазный публицист С. Хаффнер в этой связи тонко заметил: "Черчилль был нужен Англии, чтобы вести войну против Германии. Однако при всем восхищении и всей благодарности за то, что он сделал в войне против Германии, Англия не захотела его услуг для развязывания войны против Советского Союза". Сталин же, в интервью корреспонденту газеты "Правда", так прокомментировал фултонское выступление У. Черчилля: "По сути дела, г. Черчилль стоит теперь на позиции поджигателя войны. Черчилль здесь не одинок - у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке , представляют полноценную нацию. Г-н Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. По сути дела, г. Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке, - в противном случае неизбежна война. Несомненно, что установка г. Черчилля есть установка на войну, призыв к войне с СССР". Сталин, быть может, лучше и быстрее других понял, чем это грозит стране и ее народу, еще не успевшим остыть от тяжелой войны 1941—1945 годов, в безжалостном молохе которой безвозвратно исчезали людские жизни и национальное богатство. Целую треть национального нашего богатства, созданного трудом многих поколений, унесла война. По тогдашнему курсу война обошлась нашей стране в 485 миллиардов рублей с учетом стоимости разрушенного. Поставки по ленд-лизу СССР составили около 10 миллиардов долларов, что составляет 3,5 процента от общих военных расходов США в годы войны. Вот вам и реальный вклад США в победу. Разжигание новой, пока "холодной войны" против СССР означало, что право на значительный подъем своего жизненного уровня, завоеванного народом в военных победах, право на отдых после тягот войны, удовлетворение многих кричащих нужд приходилось откладывать Но иного выхода не было. Наступал очередной этап тяжелой, напряженной работы. На его похоронах мама и бабушка последний раз виделись со Сталиным. Здесь мне придется обратиться к книге Л. Разгона "Непридуманное", вернее к главе "Жена Президента". Как раз эта глава, посвященная трагической судьбе жены Михаила Ивановича - Екатерины Ивановны Калининой - была опубликована в "Огоньке". Но начну с комментария, предваряющего журнальную публикацию. Все, о чем рассказывает сегодня писатель Лев Разгон, - правда. В ее обычном словарном обозначении: "То, что действительно есть, в действительности было". В этой главе автор обращается к излюбленной теме нашей демократической интеллигенции - разоблачение сталинских репрессий. Он пишет опять-таки о страхе, который пронизал все общество - от кремлевских верхов до отдаленной таежной деревни, о безропотных кремлевских "окруженцах" разнежившегося Сталина, которому надоели слезы старика Калинина, о Екатерине Ивановне, пристроенной сердобольным автором этого рассказа и его "женой и другом" Р. Берг на "платную" работу в лагере - счищать гнид с арестантского белья и т. Публикация сопровождается фотографией похорон М. Калинина, сделанная С. Гурарий и И. Петровым и опубликованная в том же "Огоньке" еще в 1946 году. Разгон пишет о похоронах М. Калинина и этой фотографии так: "Мы были тогда еще в Усть-Вымлаге. Со странным чувством мы слушали по радио и читали в газетах весь полный набор слов о том, как партия, народ и лично товарищ Сталин любили покойного. Еще было более странно читать в газетах телеграмму английской королевы с выражением соболезнования человеку, год назад чистившему гнид в лагере. И уж совсем было страшно увидеть в газетах и журналах фотографии похорон Калинина. За гробом покойного шла Екатерина Ивановна, а рядом с нею шел Сталин со всей своей компанией". Ну а теперь по поводу правды. Должен огорчить детского писателя - никакой Екатерины Ивановны там нет, рядом со Сталиным за гробом покойного шли Анна Сергеевна Аллилуева, моя мать, и Ольга Евгеньевна, моя бабушка. Спутать этих женщин с Екатериной Ивановной мог только тот человек, который никогда в жизни ее не видел. Вот где правда. Нет этой правды и в других главах разгоновского произведения, когда, например, описываются похороны Надежды Аллилуевой и сообщаются некие подробности, чтобы лишний раз заклеймить Сталина, его лицемерие. Разгон описывает, как Сталин стоял у гроба, как шел за ним, как стоял у раскрытой могилы , нарочно прикрыв глаза растопыренными пальцами кисти руки, чтобы исподтишка, наблюдать, кто на эти похороны пришел, а кто нет. Все это преднамеренная, нарочитая ложь и клевета. Я уже писал о похоронах Надежды, но еще раз повторю - не стоял Сталин у гроба, не ходил на кладбище. Разгон, в отличие, допустим, от А. Рыбакова или В. Успенского, лишил себя права на вымысел, назвав свое творение "Непридуманное". Наверное, за эту способность выдавать ложь за правду да еще призывать людей к покаянию Л. Разгона пригласили выступить в качестве свидетеля от обвинения на заседаниях Конституционного суда, рассматривавшего вопрос о правомочности запрета КПСС. Книги деда и мамы вышли в 1946 году. Вокруг них началась пропагандистская суетня: обсуждения, читки, читательские конференции, маму часто приглашали на них, задавалось множество вопросов, часто выходящих за рамки написанного. Мероприятия шли одно за другим, так уж устроены наши люди - ни в чем не знают меры. Я был на одном из таких вечеров, и мне он не понравился, много там было чепухи, отсебятины.
Екатерина Жданова живет на Камчатке и не любит говорить о родстве со Сталиным. До сегодняшнего дня не было известно об их общении, но в студии программы «Эксклюзив» друзья Аллилуевой предоставили выдержки из ее дневника, из которых следует, что знаменитая мать общалась со своей дочерью, часто звонила и писала ей. Вскоре она узнала о том, что у нее есть внучка Анна Горшенина. Анна уже несколько лет замужем и растит дочь Викторию, а также сына, которого внучка Сталина недавно отвела в первый класс. По словам Анны, в семье тема Сталина и Аллилуевой всегда была под запретом, а о своем звездном родстве она узнала от одноклассников. Но если свою мать Екатерина не жалует, то вот отца, Юрия Жданова она обожала всем сердцем и всячески ратовала за то, чтобы родственники общались с дедушкой. После смерти мамы она закрылась от внешнего мира и даже за большие деньги не соглашается общаться с журналистами, которые то и дело наведываются в ее сувенирную лавку в городе Портлэнд. Были слухи, что несколько лет назад она победила страшный недуг - рак груди, но даже тогда она не обратилась за помощью к родственникам, а все сделала сама. Лишь однажды она дала интервью французскому журналу, в котором нелестно отзывалась о своем знаменитом дедушке, который «уничтожил Аллилуевых» и разбил сердце матери, когда в 16 лет депортировал человека, которого она любила. В эфире телепрограммы друзья Аллилуевой передали Анне подписанную фотографию с изображением Ольги Питерс, которую Анна обещала показать Екатерине и, возможно, в скором времени состоится встреча двух сестер. Ольга Питерс, младшая дочь Светланы Аллилуевой Источник:.